3.5

Не помню, где и кто из европейцев высказал утверждение, что русские большие любители покопаться в себе и отразить это в своей достойной, но депрессивной литературе. Вот теперь не согласна! Русская литература не может обладать пальмой первенства в этом вопросе, покуда существуют скандинавы! Причем, я полагала, что таковы современные скандинавские писатели, ан нет, получите распишитесь, классика норвежской, датской, шведской литературы в этом сборнике читателю доставит какие угодно эмоции, но не оптимизм. Приступим?
Пан. Виктория.
Стыдно и весело признаться, что в юности я и не подозревала, что Кнут Гамсун вообще норвежец. В ряду имен Расул, Рамзан, Гамсун гармонично вписывался в эту когорту писателей. Когда пришло время знакомиться, я была несколько разочарована, не найдя в своей душе отклика ни на «Викторию», ни на тем более «Пана». Что касается «Пана», я вообще была рада его продолжению «Смерть Глана» и потерла ладошки, настолько мне антипатичен главный герой. С него и начну, пожалуй. Некий аутист живет на неустановленные средства в лесной глухой сторожке, не сеет, не жнет, а наслаждается красотами каждого сучка и цветка, попутно пристреливая прелестных обитателей любимого леса на жаркое. Я не ханжа и не вегетарианец, хотя и мечтаю о том дне, когда в магазины поступит доступное и полезное вкусное мясо из пробирки. Однако я считаю, что это лицемерие любоваться до слез травинкой и убивать орла ради чучела на стену. А потом сидишь на пенечке и умиляешься «Покойно раскинулся Божий мир». Кстати, в день он с псом съедал каждый по птичке (минус запрещенные дни), так штук 600 лесных жителей они точно слопали за год. Ну да ладно, оставим тему еды. У него и с людьми не очень-то получалось. Не умел быть членом общества, не хотел, страдал и приносил всем несчастье. Можно бы было сказать, что его угораздило связаться с сумасбродной девицей, с которой и дипломированный психиатр-то не сладит, но милая влюбленная Ева чем ему не мила? Псих он. Сентиментальный псих. С собакой он, конечно, поступил не как пресловутый есаул, но а просто не оставлять ее, взять с собой в живом виде вариант не рассматривался? Язык, которым все это описывается, прекрасен.
Короче, я негодую и в высшей степени наслаждаюсь великолепными описаниями природы. Лес, море, небеса пре-во-схо-дны!
«Виктория» прошла мимо меня «как каравелла по зеленым волнам», оставив впечатление, что герои действовали в духе «Я оглянулся посмотреть не оглянулась ли она, Чтоб посмотреть не оглянулся ли я.» Я не поняла этой трагической любви, не запомнила ее, и, закрыв книгу, забыла всю суть новеллы. В отличие от взволновавшего меня «Пана», не смогла увидеть ни глубины переживаний, ни самобытности характера, поэтому осталось чувство безликости происходящего. «Пану» за горячую антипатию два балла, а «Виктории» средний балл, потому как никак на меня не воздействовала. Я разочарована своим отношением и подозреваю, что со мной что-то не так. Все ж хвалят…
Нильс Люне
Жил, жил себе датчанин в конце 19 века и заболел туберкулезом. Выгадывая у болезни время, решил оставить потомкам свои размышления в этом романе. Как он говорил про свое произведение – это «личное подведение счетов с жизнью». Мне стал понятнее посыл романа, когда я узнала, что его первоначальное название «Атеист». Так вот, умерев в 38 лет, он вряд ли думал, что одним из потомков стану я, его ровесница сейчас, в Москве, в 21 веке, до странного понимая его героя, разделяя многие мысли и сочувствуя, сочувствуя этой сильной личности, не без недостатков, конечно, но все-таки много лучше и честнее прочих. Да за что ж ему так не везет! Видимо, по принципу Эделе, красавицы: «если страдаете – страдайте, кому-то надобно же страдать». Несмотря на удары судьбы, иногда и заслуженные, если судить по закону людских приличий, он «бежал на сторону тех, кто тщетно тратит свои силы, идя против рожна». А его диалог с приятелем по поводу фанатизма? Он же актуальный, он же вневременной! На многие соображения в романе я согласно кивала, однако это не означает, что это небольшое произведение мне легко далось. Легкое, захватывающее, увлекательное чтиво – это не тот случай, я рада знакомству с автором, но на этом закончу.
Тине
В начале было скучно. В середине нудно. В конце я плакала.
Доктор Глас
О, ну наконец-то, живая струя в этом скандинавском фьорде! Независимо от тем предыдущих авторов, их произведения, интересные и не очень, читались тяжко и долго, страницы вспухали в мысленном объеме, а смысл фраз улавливался не с первого раза. Уж не знаю, в чем дело, но манера повествования Сёдерберга оказалась ясной, современной и не требующей специальных усилий для ее осознания.
И это несмотря на то, что я ненавижу форму дневника или эпистолярную в произведениях и смакование не по делу интимных сторон жизни. Притом, что моя симпатия к главному герою, рассказчику, сомнительна, понять (и даже простить) мне его легко. Он неприятен своей странностью, подозрителен необычным отношением к женщинам, равнодушен, жизненно циничен (как, впрочем, и многие мои знакомые медики), рассудителен и труслив. Труслив, возможно, как раз из-за того, что рассудителен. Пока семь раз подумаешь, расхочешь резать. И единственный раз в жизни он отрезал. Хорошо или плохо он отмерял, вполне остается на усмотрение читателя, по крайней мере для суждения читателю предоставляется правдивая информация из дневника самого доктора. Чем же тогда он может быть симпатичен? Мне нравятся многие его высказывания, которые, впрочем, он не выкладывает в обществе, не стремясь пострадать за эти идеи и улучшения. Эвтаназия, мораль как фикция, рассуждения о долге, мысли, подкрепленные Шопенгауэром и Ницше – всё это кажется актуальным и прогрессивным. Надо взять на вооружение его монолог на тему «хочу» и «не хочу». Он интересно мыслит и нестандартно думает. Необыкновенное уподобление ландшафта шхер бефстроганову из кусочков меня потрясло. Всегда считала, что в красоте шхер должно быть очарование, а поди ж ты, какие сравнения у местного жителя. Жаль, что дальше мыслей дело не пошло. Да он и сам жалеет о несделанных делах, о всяких, о разнообразных. Жить какой-нибудь другой жизнью кажется ему интереснее, но не чужой, заимствованной, а своей, но иной. Совершить свои деяния, стихи написать, картину, совершить открытия, сделаться отцом многочисленного семейства, в конце концов, он не смог. Мне его жаль, жаль ее, но все логично получилось. Как сказала Фру Грегориус «Все было так, как должно было быть. Я не знаю за собой ни одного хорошего или дурного поступка, когда я могла бы поступить иначе, чем поступила; я поступала так, как должна была поступать, и в большом, и в малом».
Подводя итог, вот это единственный автор в этом сборнике, с которым я могу себя представить в дальнейших читательских отношениях.

P.S. Иллюстрация к "Пану":