3.5 Тяжела жизнь... китайского чиновника!

Сложно оценивать повествование такого масштаба по достоинству, не будучи экспертом ни в истории, ни в политике, в том числе и Китая. Рубеж 19 и 20 вв. выдался довольно насыщенным для мира в целом, и хотя Цзэн Пу рассказывает прежде всего о людях и их нравах, он не мог обойти стороной политические события. Их в книге много. Как и исторических параллелей и отсылок, что, в общем-то, свойственно китайской литературе, тяготеющей к цитатности. Изучение предисловия и примечаний помогает, но, увы, не спасает: да, понятно чуть больше, но без фоновых знаний плутаешь по тексту, как Ёжик в тумане. Более чем уверена, что не поняла и половины образов и аллюзий и, скорее всего, недооценила книгу. Специалист по китайской литературе наверняка увидит гораздо больше.

Повествование сфокусировано в основном на группе китайских ученых и чиновников (что зачастую одно и то же). И тут опять сложность восприятия: то, что для автора реальность и описание современных ему обычаев, для читателя 21 в. скорее мышиная возня с элементами иронии и сатиры. В повествовании присутствует вполне себе незавуалированное высмеивание нравов, но спустя век с хвостиком акценты сместились, и я вижу такое высмеивание даже там, где автор, вероятно, его не закладывал. Пестрый хоровод персоналий с заковыристыми (для славян) именами, пространные философские дебаты, бесконечные пирушки и "визиты вежливости", челобития, гетеры, мальчики-актеры, государственные экзамены, сговоры, подсиживания, кумовство, взятки - все это слилось для меня в один большой многокрасочный клубок, главную мысль которого можно передать в одном предложении: "Большую часть времени чиновники занимались ерундой, но никак не своими прямыми обязанностями".

В хвост и в гриву прилетает практически всем: праздношатающимся чиновникам, увиливающим от должностных обязанностей; некомпетентным пронырам, купившим должность или получившим ее по протекции; мнительным военным советникам, по вине которых Китай терпел одно поражение за другим; ученым-книжникам, которые день и ночь скрипят перьями, переливая из пустого в порожнее; жеманным легкомысленным красавицам; даже врачам-недоучкам, способным разве что уморить больного, а не оказать реальную помощь. И вот всей этой мелочной, бесполезной, ни к чему не приводящей возни очень много, даже слишком. Последний раз у меня было схожее ощущение от текста лет 10 назад, когда я читала "Сто лет одиночества" Маркеса. Не удивляюсь, почему закостенелый, медлительный Китай не имел никаких шансов по части боевых действий: сколько формальностей нужно было соблюсти, чтобы война просто была, наконец, объявлена - не говоря уже о чем-то большем!

Из предисловия становится ясно, что благодаря Цзэн Пу китайская литература сильно изменилась и по форме, и по содержанию. В частности, он много и подробно писал о других странах (Япония, Германия, Россия), чего до него не делал никто, и высказывал смелые для своего времени суждения о необходимости реформ. Но по жизни Цзэн Пу не был ярым революционером, а придерживался скорее "золотой середины" - это видно и в его творчестве, новаторском лишь отчасти. Все же он не мог полностью отринуть литературные традиции предшественников.

В итоге динамичные, интригующие сцены сменяются долгими философскими изысканиями или рассуждениями о политике, а языку не хватает описательности - он, на мой вкус, несколько суховат и статичен:

Оставшись один, Цзинь Вэньцин проехал по Шахматной, свернул на восток и остановил коляску у подъезда ресторана «Изысканные блюда». Его тут же провели в кабинет. Сюэ Фужэнь был уже там и при появлении Цзинь Вэньцина поднялся навстречу. За столом сидело еще пятеро гостей, хозяин представил их прибывшему. (...) Выразив сожаление, что они не знали друг друга раньше, все уселись за стол. Официант принес меню, и гости принялись выбирать блюда. Сюэ Фужэнь приказал открыть бутылку шампанского. Вдруг за окном послышался скрип сапог. Цзинь Вэньцин поднял голову и заметил, что китаец с иностранцем, которых он видел в саду, входят в ресторан.

Но это в начале. Ближе к концу книги читать стало легче: и я свыклась с авторским стилем, и предложения стали более развернутыми и цветистыми. Показалось, что последние главы изложены по-другому, не так архаично и более современно. Быть может, писательский стиль Цзэн Пу изменился со временем, а может, сказалось то, что он через несколько лет после окончания первого варианта переработал последние главы... затрудняюсь сказать.

Зато настоящим украшением текста были стихотворные вставки. Некоторые из них особенно хорошо звучали на русском языке - не удержалась и добавила их в цитаты.

В любом случае факт остается фактом: местами роман читался легко и с интересом, а местами шел очень тяжело. Он не стал откровением или кладезем новой информации, не изобиловал яркими сценами, которые бы вызвали во мне резонанс. Но для общего развития не повредит, хотя ума не приложу, у кого спонтанно возникнет желание прочитать такую книгу.