5 Проект "Гоген в Полинезии" часть 2

Могу сказать без преувеличения - потрясающая книга!

Бенгт Даниельсон – шведский этнограф, участник экспедиции на плоту «Кон-Тики», многие годы и сам прожил в Полинезии ( На Таити - с 1953 г.). Гогеном он заинтересовался случайно – одним из его соседей оказался человек, который собрал целые альбомы статей о художнике, да еще и заполнил их огромным количеством правок. Оказалось, на Таити все еще жили люди, лично знакомые с Гогеном! А официальные биографы знаменитого француза не давали себе труда приехать на Таити или Маркизские острова, и лично познакомиться с местами, где Гоген написал свои знаменитейшие полотна, и где, в конце концов, он умер в мае 1903 г.

Книга написана очень простым языком. Ни тебе длинных заумных предложений, ни бесконечных цитат, ни споров о влиянии того или иного художественного течения на неповторимый стиль Гогена. К счастью, нету и преклонения перед гением знаменитого француза. Даниельссон сразу предупреждает, что его книга не об искусстве, в котором он разбирается мало. Эта книга о Таити и Маркизских островах, таких, какими они были в 1891-1903 гг., когда художник жил и творил на этой земле.

Прежде всего, почему Таити? Даниельссон приводит множество фактов, которые убедят читателя - выбор был едва ли не случайным. Вместо Таити могли бы быть Мадагаскар, Самоа или другие экзотические угодки планеты. Немаловажную роль в выборе места сыграли 1. дешевизна жизни и 2. доступ к медицинскому обслуживанию.

Когда Гоген все-таки выбрал Таити, представления об этой земле у него были самые радужные.

«В Океании не знают, что такое тяжелый труд. Леса сами по себе производят все нужное, чтобы прокормить эти беспечные племена; плоды хлебного дерева и бананы растут для всех и в достаточном количестве. Годы проходят для таитян в полной праздности и нескончаемых грезах. Эти большие дети не могут представить себе, что в нашей прекрасной Европе многие люди должны убивать свою жизнь на то, чтобы добывать хлеб насущный».

В реальности же Гогена ждала маленькая заморская колония, отчаянно пыжащаяся скопировать французский быт. Аборигенов давно уже нарядили в платья и костюмы, миссионеры принуждали детей местных жителей учится в их школах, в любом уважающем себя поселении была торговая лавка, а то и две, и везде существовала бюрократия. Девушки были доступными, но благодаря морякам и прочему сброду, пребывавшим на остров, могли наградить сифилисом, а то и чем похуже, при этом требуя за свою благосклонность деньги и подарки. Гоген бесперестанно жаловался на то, что остров испорчен цивилизацией и хвастался, что живет в этом раю подобно туземцу.

Ну, не совсем правда. В конце концов Гогена оштрафовали за то, что он купался "в костюме Адама"... Нет, "как абориген" - не получалось...)))

Хорошо ли знал Гоген Полинезию, которую увековечил в пестрых, ярких красках своих картин? Нет.
1. Гоген так и не смог выучить таитянский язык, а таитяне плохо ладили с французским. Свои картины, написанные на Таити, Гоген называл по-таитянски, а названия выписывал прямо на полотне латиницей. Ошибки в некоторых случаях настолько ужасны, что расшифровать названия не удается…)))
2. Многие отрывки из книги Гогена «Ноаноа», посвященной его пребыванию на Таити, либо сильно приукрашенная и идеализированная реальность, либо компиляция из произведений других авторов, не отличавшихся особой объективностью. Особенно сильно Даниельссон критикует трогательный и поэтичный рассказ Гогена о том, как однажды благоуханной южной ночью, сидя у костра, он расспрашивал свою «юную невенчанную таитянскую жену» (с) Техуру о пантеоне таитянских богов и местной космогонии, а она посветила его в тайны религии своего народа. Если учесть, что Таити был открыт аж в 1767 г. и миссионеры добрались сюда задолго до Гогена, в памяти местного населения не сохранилось никаких сведений о старых богах. То же касается каменных идолов, встречающихся на картинах художника. Это тоже вымысел Гогена. Местные скульптуры были довольно невзрачными, деревянными, и уничтожались первыми миссионерами так рьяно, что не сохранились ко времени приезда на остров Гогена.
3. Рассказы о "дикой" жизни Гогена, очевидно, тоже преувеличены. Гоген конечно же был частью европейской цивилизации. Никакие туземцы не могли дать ему кредит для покупки земельного участка. На продажу продуктов питания у таитян существовало табу, так что покупал Гоген продукты в местных лавках, которыми преимущественно владели китайцы, да и жил он на денежные переводы за проданные картины, которые ему присылали из Европы. Жизнь здесь была дешовой, но все же влетала нищему художнику в копеечку. Передвигался по острову в собственной коляске. Для решения конфликтов с туземцами обращался к французским жандармам. Принимал очень активное участие в местной политической и социальной жизни, писал для местной газеты изобличающие статьи, критиковал власть и много чего другого.
У меня сложлось впечатление, что Таити с полотен Гогена в большой мере существовал в фантазиях художника. )))
А еще я вот крепко задумалась, что именно мы готовы простить гениальному творцу в силу его таланта? Гоген был противоречивым человеком, при необходимости "слепить" из него можно и безнравственное чудовище, и примерного семьянина, и защитника аборигенов, и человека, которого сильно заботило засилие детей от смешанных браков с китайцами и таитянами, которые в будущем получат все права французских граждан ( у самого Гогена было 2 детей от таитянок))), и ловкого эксплуататора и эгоиста, и щедрого бенефициара для таких же нищих художников-друзей и т.д. и т.п. Все дело в том, о чем умолчать...
Книга Даниельссона понравилась мне как раз тем, что автор старается быть объективным. Не скатывается в чернуху, но и не принимает на веру те или иные утверждения, "красящие" Гогена, пытаясь докопаться до истины самостоятельно.
Не рекомендую безоговорочно книгу только потому, что для получения полного кайфа нужны чуть более глубокие знания о жизни Гогена, чем они приведены в статье Википедии.

Но книга очень интересная. Стоит читать!

***

Гоген. "Манао тупапау. Дух мертвых не дремлет"

Говоря о суеверии таитян, об их искренней вере в привидения и духов, Гоген в целом совершенно прав. И все-таки, пусть даже меня обвинят в мелочной придирчивости, я должен по двум пунктам поспорить с ним. Во-первых, ни один таитянин не представит себе тупапау в виде безобидной, наделенной вполне человеческими чертами старушки в чепце. Они по горькому опыту знают, что у всех призраков мертвенно-бледная кожа, огромные светящиеся глаза и длинные, острые клыки, торчащие из-под верхней губы. Во-вторых, у названия «Манао тупапау» нет того двойного смысла, о котором пишет Гоген.
Строго говоря, это два корня без каких-либо соединительных частиц, придающих им новое значение. Для таитян это сочетание так же бессмысленно, как для нас его буквальный перевод: «Мысль-призрак». Правда, чуть ли не все таитянские названия картин Гогена представляют собой упрощенные конструкции, притом с орфографическими ошибками, но в большинстве случаев можно понять, что он подразумевал. Если же многие переводы этих названий, утвердившиеся в Европе, ни на что не похожи, то тут Гоген вовсе не виноват.