2 Не дочитал, но осуждаю!

Очень не люблю недочитывать книги. Настолько, что за всё время жизни на LL в списки недочитанных попали всего два произведения. Что ж, видимо пришло время обновить и пополнить и эту категорию читаемых книг — взятый в библиотеке роман Андрея Тургенева "Спать и верить. Блокадный роман" после прочтения 1/3 объёма (123 с. из 384) отправляется на скамейку удалённых.

Совершенно не понравился литературный язык автора, выбранный для этого романа. Этакий залихватски-площадной, простецки-уличный, пацанский и даже отчасти приблатнённый. Конечно, это не голимая феня и не сплошное цыкание слюнями сквозь прореху в зубах, однако зачастую разговор и внутренний монолог героев романа происходит как раз в таком стиле. Ну, а то, что персонажи романа в октябре-ноябре 1941 года произносят слова "Уважуха" и прочие, принадлежащие явно уже третьему тысячелетию, вообще не лезет ни в какие ворота. Думаю, что автор сделал это намеренно, просто чтобы современный молодой читатель понимал говоримое, но ещё и "присоединялся" к героям-персонажам, однако по моим меркам такая литературная вольность уже сродни писательскому хулиганству .

Совершенно не понравился сам авторский подход к раскрытию темы. На авантитуле книги, сразу после названия романа, на странице 5 курсивом написано, что "при работе над книгой использованы свидетельства..." и далее следует список из 65 фамилий, часть которых широко известны и глубоко уважаемы (ну, вот имя О. Берггольц или В. Шефнера, Д. Лихачёва...) не только мне и мной, но наверное многим и большинством современников. И я, прочитав в библиотеке это предуведомление, с внутренним потиранием рук думал, что встречу в романе такие эпизоды и факты, которые углубят и пополнят мои знания и мои чувства об этом периоде Великой Отечественной войны. Но автор, видимо просто надёргав такого рода свидетельства и факты, превратил их в художественное полотно плохо пахнущей книги. А запашок и впрямь исходит дурной — попахивает очернением и глумлением, что ли...

Вот в свои более молодые годы учился я в Академии МВД, филиал которой находился в Питере. И одна из наших преподавательниц, кандидат юридических наук, полковник внутренней службы, профессор Маркова Мария Георгиевна как раз и была из блокадниц, из тех, кто был в Питере в блокадные месяцы и годы. И кое-что нам, слушателям Академии, при случае рассказывала. И если день сдачи экзамена или зачёта приходился на дни памяти прорыва блокады, то она просто говорила: "Ребята, я вас очень прошу в эти дни не пользоваться шпаргалками, не огорчайте меня, пожалуйста", — и офицеры старались бережно относиться к такой просьбе.
К чему я это? Ну, вот автор просто взял в основу событийной линии какие-то отдельные факты (случаи людоедства, или то, что были съедены все кошки и собаки, взял факты, касающиеся поведения следователей НКВД во время допросов и прочее), но потом из этих фактов сотворил не книгу памяти, а этакое псевдо-историческое варево (и потому у него и Киров жив, и прочие псевдо-нюансики есть) да ещё и с элементами порнографии и прочей грязи.
Так что лучше я про блокадные времена прочитаю что-то более документальное, хроникальное и основательное. А автор романа тов. (нет, наверное всё-таки это г-н) А. Тургенев (В.Н. Курицин — российский филолог, литературный критик, журналист, писатель, академик Российской академии современной литературы) пусть втирает кому-то другому.

Вот так и делается псевдо-история. И какой-нибудь молодой читатель сгоряча может себе вообразить, что настоящая правда о блокаде содержится как раз в этой книге...