5

Должно быть, у меня слабость к идеалистам, хотя я их терпеть не могу.

Идеалисты — вот кто у Льосы живее всех живых. Я вспоминаю испанские стычки с меланхолически-решительным придурком в «Колоколе» Хемингуэя — говорили мне, он идеалист, и потому мне не нравится, а меня не с идеалистов воротит, оказывается, а с вот такого единичного мумифицированного Хемингуэйчиком трупика. А у Льосы — как на подбор, и все разные, и все умные, и логику каждого прослеживаешь с интересом.
Фанатик с точки зрения барона, полковник — идеалист. Он умный человек, и, в сущности, понимает, что «труп англичанина» — утка газетчика (это, кстати, новая эпоха в журналистике, и не здесь ли берёт начало 4-ая власть Латинской Америки?.. впрочем, сам барон по этой причине передаст позже бразды правления Эпаминондасу), но в его целях заставить поверить в эту утку войско, а следовательно, в первую очередь уверовать в неё нужно самому.
Идеалист Галль, удивительный тип, предтеча Фрейда в своих психоаналитических раздумьях, френолог-шизофреник, говорящий правду (свою, естественно, правду) направо и налево.
Идеалист Наставник, — его соображения по поводу того, что именно вокруг них земля Христова, настолько абсурдны, что невозможно не смеяться, но именно они нужны для того, чтобы собрать вокруг себя людей. Читал и думал ещё, что в данном случае Наставник — успешный вариант того же типа, которому принадлежит и сбрендивший пацанчик из недавнего фильма «Ученик», досмотреть который меня не хватило — уж больно закоснелый товарищ, до идиотизма закоснелый. А в книге да, в книге обрисован вариант Новейшего завета. И Марии Магдалине параллель есть, и апостолам, и там в принципе полно подвижников-самовыдвиженцев в святые, и ваще — круть, если с такой точки зрения взирать.
Но барон… барон тоже идеалист, сам, — ведь он не думал, что политика — дело грязное, не думал, что усадьбу сожгут, а жена сойдёт с ума. Он бы сидел себе, умничал бы (а чувак умён, серьёзно), да хамелеона поглаживал бы. Но он отходит от дел потому, что его ИДЕАЛАМ тоже подошел срок исчезнуть. Подержались какое-то время — всё, будя.

Удивительные люди живут близ Канудоса. Они не считают годы, зато постоянно определяют часы по солнцу. У них тоже своя логика, о которой они предпочитают молчать, во всяком случае с шотландцем — не поймёт же. Он и не понимает, лезет напролом в чужой монастырь (учитывая, что идёт он в Канудос, монастырь можно понимать буквально). Если для человека его взглядов и морали (более близкой к современной) вполне себе оправдывается то, что он не сдержался с женой Руфино, то для местного уклада такой поступок равносилен концу света (уж точно для семьи).
Есть ещё один момент интересный. Антонио передал Катарине слова Жоана, не дожидаясь, когда тот умрёт — и это очень правильно, на мой взгляд: ведь и его так же могли бы убить, и любого из них, до того, как он передал бы. Здесь, в отличие от поступка Галля, запрет не нарушается, так как он довольно-таки условный.

И вроде бы здорово, что куча разных грешников и преступников, прежде враждовавших друг с другом, под началом Наставника вдруг стали жить в мире и согласии.

В сущности, они ничего не имеют против нас. Они желают уничтожить Сатану и дать земле роздых.

Но куда этот ИХ мир ведёт — к новой войне. За мир. Господи, перефразируя Эренбурга, с тех пор, как мир людей возник, везде всегда одно и то же: объединяются враги насилье сбыть насильем схожим.

Вы хотели быть поэтом, драматургом. Теперь решили написать историю событий, которых не видели?

О Льосе такого, конечно, сказать нельзя, но репортёр как персонаж просто-таки порадовал. Люблю книги, где журналистика встревает.

Как стилист, Льоса меня удивил. Ну или переводчик так постарался. Когда описывается путь Руфино — он использует глаголы настоящего времени, несмотря на то, что на момент рассказа Руфино уже пришел. А неспешное вялотекущее повествование внезапно сменяется всплесками наподобие просьбы Галля «Отпустите меня в Канудос!» — ведь это же, господа, достоевщина чистой воды! И вообще, молодец Льоса, все стороны и мысли этих сторон показал, хотя для меня вот в начале такая разноплановость не была очевидна.