5 "Впереди было темно"

Ступив на Зимнюю дорогу , сложно поначалу отделаться от мысли, что книга - вторая часть диптиха о гражданской войне. Историю генерала Пепеляева Юзефович рассказывает с таким же грустным, усталым немного выражением, как когда-то рассказывал про барона Унгерна . Именно Унгерн кажется антигероем Пепеляева из эпиграфа, а вовсе не анархист Строд, который - орудие рока.

В том, что делает Пепеляев и в том, что делают с ним, автор заставляет услышать евангельские мотивы. Их, конечно, слышал и сам генерал: крестным путем именует он в дневнике свой Якутский поход - один из завершающих аккордов Гражданской войны. Пепеляев пишет о чувстве желания пострадать и среди четырех причин продолжить безнадежные уже боевые действия указывает душевные настроения: хочу чашу страданий испить до конца.

Дьяволов было много - и Юзефович выбрал самого сверхъестественного: в подвластной Монголии мистик и садист барон Унгерн развернул вполне функциональный ад с собой самим в роли офицера-люцифера. Пепеляев в такой же не пустыне даже, а пустыни - Якутии столетней давности - пытается построить естественное крестьянское государство - дополитический Эдем. Мужицкий генерал равно непробиваем для правой и левой критики, потому что сам не знает, каким будет этот новый строй. Говорит лишь, что не злобу, месть и расправу, а забвение прошлых обид должно нести истинно народное движение.

Но со временем проглядывает другое. Пепеляев обнаруживает слабые (хоть и не дурные) качества, невозможные для мессии. Он сомневается, грустит о семье и через день мечтает застрелиться. Дальше - катастрофа, бег: У народа идеи нет… впереди темно. А уж когда на сцену во всей красе выходит красноармеец Иван Строд, читатель понимает, что книга - о другом. Время и место (Гражданская война в Восточной Сибири) здесь обусловлены, кажется, научной специализацией автора, а не его стремлением сделать дилогию.

Да и форма другая. Документальный роман. В том, что Зимняя дорога - это именно роман, а не хроника или биография, можно не сомневаться. В нем - интрига, сюжет, развитие этого сюжета и развитие героев. Жанром этот роман напоминает медленный и основательный артхаусный боевик с обычной для такого дела завязкой: отошедшего от дел блестящего генерала, как копа на пенсии, уговаривают вступиться за слабых и беззащитных. Генерал идет с единственным для себя и семьи оправданием: или я - или никто.

SHEILA FRATINI. Winter storm

Письма и дневниковые записи заменяют тут прямую речь, а действия переписаны из следственных протоколов. С пейзажными зарисовками подсобили русские классики - путешественник Гончаров и ссыльный Короленко - каждый из них побывал в свое время в этом холодном краю. Конечно, и сам Юзефович - на высоте почти классической: Зимнюю дорогу отличает сложнейшая композиция и сдержанная красота слога.

Космический мороз, инопланетные пейзажи с голыми скалами по берегам ледяных рек и бескрайняя снежная тайга - подходящий фон для вселенской битвы.

Место в романе играет огромную роль, про время не говорю: оно застыло от холода. За 25 дней дороги в этой тайге не встретишь живой души, а окна редких жилищ вырубаются из кусков льда. Древняя Якутия напоминает какой-то языческий ад - и по этому аду, умирая от холода и голода, маршируют красные и белые части.

Юзефович оправданно упоминает третий из четырех мировых сюжетов борхесовой классификации. Зимняя дорога в своей кульминации - это история осады крепости, которая неблагозвучно именуется Сасыл-Сысы и возведена - без преувеличений - из дерьма и трупов. Читатель познакомится с якутским танком - сооружением из брикетов замерзшего навоза, которое водружают на полозья и тянут ножным ходом к позициям противника. Некомический абсурд отличает лучшие антивоенные вещи: о войне, тем паче гражданской, только таким языком и можно писать. Абсурд Зимней дороги имеет особую ценность, оттого что он подлинный, документальный.

История Пепеляева и Строда закончилась - точней, оборвалась - в тридцать седьмом, как и многие другие истории. Документальный роман Юзефовича стал победителем последней Большой книги, на втором месте - Авиатор Водолазкина, протагонист которого также проходит путь от Революции до Большого террора. Столетняя сага Людмилы Улицкой - бронза - тоже об этом. Впервые такое единодушие - и это тревожно. Но нужные люди предупреждены, и значит все образуется. С наступающим семнадцатым годом, друзья! Уверен, он будет хорошим: история не любит круглых повторов.