5 Ад не там, где черти

Читая такие книги я абсолютно не задаюсь вопросом о нормальности автора, о том, что он курил или какая часть головного мозга была у него ампутирована, когда он проходил курс реабилитации в закрытой психиатрической лечебнице. Более того, я убеждён в том, что именно такие люди, которые способны на извержения подобных фантазий, являются самыми здоровыми и адекватными людьми с хорошим чувством юмора, над которыми не довлеют чересчур тесные оковы морали и этики. Розовые очки откинуты, смотрим на мир без корректировок и фотошопа!

Читая «Чертей» с первых страниц приходит понимание оправданности названия романа. Чертей там, конечно, нет, но ты их видишь, точнее они там есть, но не сразу и не совсем те. Если бы у романа не было названия, то кажется, что именно так ты бы сам его и назвал. Черти обитают в аду, а Масодов как раз именно ад и описывает. Только вот незадача в том, что он описывает-то на самом деле окружающую нас действительность (пусть немного гипертрофированную и искажённую, гротескную), но нашу, родную, а не какой-то мифологический ад. Вокруг нас и есть настоящий ад, если приглядеться, а мы и есть те самые черти, которые не позволяют вечному огню страданий угаснуть.

Мир и способ существования в нём людей – крайне извращённая форма бытия, впрочем, другой-то и нет, хех. Почему так? Один способ страдания сменяется другим, неизменным остаётся сама идея угнетения, подавленности, страдания. Единственное, на что надеются люди (а они не надеются на людей в этой схеме никак, разве что самые наивные оптимисты) – это на некую сверхчеловеческую сущность, которая придёт и решит их проблемы. Вообще, идея не нова: герои сказок и фольклора, суппергерои комиксов, боги из мифов и религий – суть идеи одна и та же. Причём одни люди угнетают других, те других, и так далее, но только вот эта схема не имеет конца, она зациклена и постоянно лишь немного внешне модифицируется, обновляется, чем маскирует под этим внешним освежением вида свой неизменны внутренний принцип существования.

Немного ближайших воспоминаний для сравнения: Гийота очень затянут; Винклер однообразен; Елинек слишком груба; Сорокин очень физический; Мамлеев слишком метафизический. Масодов же в своём трэшовом романе не грешит ничем из выше перечисленного и пишет очень красивый текст, местами даже, несмотря на всю жесть и абсурд, трогательный и какой-то человечный. Да, человечный. Проблески доброты в куче насилия выглядят особенно ярко. Контраст, который, как я не устану повторять, и отличает настоящих мастеров.

Больше я об этом не хочу ничего говорить.
С. П.