5

А ведь еще недавно так жили почти все, и ваши предки, и мои. Как бы не была история сконцентрирована на людях верхних уровней социальной пирамиды, а создавали для них излишки продовольствия вот эти миллионы мужиков. Я немного застал остатки этого старого порядка, когда вся жизнь была сосредоточена вокруг годового сельскохозяйственного цикла - копал огород, сажал, окучивал, поливал, полол, собирал, лущил, таскал, опять копал. Тяжкий это труд, монотонный и изматывающий, но именно он позволил нам, людям, выжить и размножиться.

Так что читайте этот кристально прозрачный, простой до предела при первом взгляде, а по факту неимоверно глубокий роман давнишнего польского лауреата Нобелевской премии. В нем деревенская жизнь затянет вас, сделает вас практически активным участником событий. Я нашел на карте Польши описываемое село, оно теперь носит добавочное название - Липцы Реймонтовские, есть и музей писателя, фестивали всякие проводят. Но, уверен я, нет там больше того старого порядка, который так мучительно прекрасно описал Реймонт.

Книга увлекла меня с самого начала. Она интересна и сама по себе, и как культурный факт. Написана и опубликована она во времена, когда изрядная часть современной Польши входила под названием Царства Польского в состав нашей с вами империи. Было интересно увидеть линии пересечения, особенности взаимодействия культур. Не ждите этого, это роман именно о крестьянской жизни, сконцентрированной на земле, и жизнь эта одинакова и в новых землях Оклахомы, и в заволжских полях, и в окрестностях Лодзи. Русский след сводится к петербургскому табаку, казенной бумаге по-русски да к смешанной денежной системе с пересчетом на рубли. Только в конце книги автора слегка понесло с русской школой.

Неожиданно в книге нет и польского национализма, даже в наивно-романтическом виде, который бытовал в XIX веке (ну, почти нет, в финале автора будто прорвало). Автор не умиляется обычаям, не льет (вслух) слез о потерянной независимости, не поет осанну славному прошлому шляхты. Реймонт спокоен и деловит, и это удивляет и располагает к нему. Беглый поиск позволил узнать, что по другому его произведению был снят шикарный фильм Вайды “Земля обетованная” о развитии капитализма в Лодзи, и мое удивление угасло, а уважения прибавилось.

А чего в книге много, так это жизни. Люди живут, пашут, любят, судятся, уходят в солдаты, грызутся, ненавидят, завидуют, раскаиваются. Все как всегда, как должно быть, но в этот раз вечная и бесконечная история так хорошо подана, так умело создана, что ею поневоле любуешься. Перед нами всего один год их жизни, если верить польской Вики, то год из 1890-х, так как автор упоминает косы, а они только тогда у поляков и появились, до этого были только серпы.

Мне было очень интересно читать про обряды, про бытовую магию поляков. Сразу вспомнился другой фильм Вайды - “Свадьба”, но там это был внешний, слегка слащавый фольклорный фон, а у Реймонта получилось гораздо более метко и реалистично. Встречалось мне как-то утверждение, что католичество заменяет полякам культуру. В этом что-то есть, если присмотреться. Церковь так переплелась с жизнью липецких мужиков и баб, что ничего другого у них нет. Прочный, внешне нерушимый порядок, все воспроизводящий себя.

Дальше...

Есть в книге мрачноватый, диссонирующий момент. Когда Реймонт писал ее, сельская и городская жизнь польских земель была сильно увязана с коммерцией местного еврейского населения. Корчма, разъездная торговля, перекупка и скупка у бедняков, операции с общинным лесом - все через них. И отношение к ним было ничем не лучше, чем в “Тарасе Бульбе“ Гоголя. Это довольно открытая ненависть, грубость, злость, при этом и сам писатель не скупиться на ядовитые детали, особенно в фигуре корчмаря. Но с позиции сегодняшнего дня, если вспомнить, что через несколько десятилетий немцы начнут проводить в жизнь “окончательное решение еврейского вопроса”, а поляки довольно активно в этом поучаствуют (о чем они крайне не любят вспоминать), этот подход начинает выглядеть зловещим, жутковатым.

Но таков был мир, в котором жили эти Борыны, Клембы и прочие Сикоры. Говорят, что Горький ненавидел крестьянство за прижимистость, кровавую сметку, за затаенную злобу и желание во всем найти свою выгоду. Все перечисленые черты есть и у липецких мужиков Реймонта. Но он просто и убедительно показывает откуда они появились, как нужда, голод, болезни пригибают людей, формируют их, делая вот такими, выживающими, зажатыми, раскрывающимися только после водки на праздник. Не нравятся? Но они нас породили.

P.S. Книжка очень интересная, хоть и изрядно мелодраматичная, очень любопытно читать, так и хочется узнать - кто же первый найдет спрятанные в зерне деньги, например. Но ведь и ведь и “Тихий Дон” можно назвать любовным романом, хуже он от этого не станет.