5

Узнать свой век — это с давних времен было мечтою сильных и страхом слабых. (О. Ларионова)

За что люблю я Киевский Книжный Клуб? Да за вот такие моменты полуночных откровений, когда компьютер включен только для того, чтоб поделиться впечатлением, которое негде и некому больше высказать в спящем городе. Если бы не мои клубные друзья, вполне вероятно, что эта шикарная книга не попала бы в мои руки никогда. А такое упущение дорогого стоит.

В целом, эта книга, конечно, о любви. О самом древнем и противоречивом чувстве всех времен. Но только в целом, в частности же она о Человеке. О Предназначении, о Знании. И все вот так, с большой буквы, с силой, с пафосом. Вот только и пафос, и все остальное на диво уместно и правильно выглядят в обрамлении банальных, по сути своей, событий. И вот сейчас, впервые пожалуй за весь свой недолгий век, я по-настоящему жалею, что не жила при целостном, не знающем раскола, Союзе. Мое поколение застало множество революций (политических, информационный, даже кусочек сексуальной революции нам перепал), но в противовес всем этим пертурбациям, мы совсем не знаем этой великой уверенности, в пылу которой пишет Ларионова.

А подвиг — это попросту, по-человечески, — когда до смерти страшно и трудно, и все равно делаешь. Не знаю, как там в истории нас будут величать, но мы, по-моему, имеем право на то, чтобы считаться поколением.

К поколению какого подвига могу отнести себя я? Живу ли так стремительно и красиво, как того требует Хижина? Не мешаю ли любимым людям - да и себе самой - делать столь необходимые всем нам глупости?

Знаете, пожалуй, именно после таких книг хочется выкинуть из дома весь мусор и уехать туда, куда давно мечтал. Ни одна мотивационная брошюрка, ни один супер-эффективный мега-тренинг не даст вам такого импульса, как несколько часов чтения этой книги.

Дальше будут спойлеры

Нет, Илль была обречена, это очевидно.

Никогда не поймешь, что именно притягивает к таким девушкам, но именно таких и любят так, как, по-моему, и любят по-настоящему: безрассудно и чаще всего - несчастливо.

Как, впрочем, обречен на жесточайший удар и Рамон. Как будет страдать Сана, хотя вот ее-то мне не жалко. Советские фантасты тех времен, хоть и читала я их бессовестно мало, вообще любили обрекать своих героев. Во имя великих ли целей, или продуманного драматизма, но нам не найти у них светящихся вампиров и слащавых хеппиэндов. Страдают по-своему герои Андромеды , страдают, всю дорогу и с большим вкусом, вернувшиеся со звезд , а уж Группы Свободного Поиска , как по мне, так и вовсе состояли из неприкаянных мечтателей. Должно быть, предполагалось, что с избавлением человечества от боли старости и голода, боль в целом никуда не уйдет, а лишь переродится. Мне кажется, что спустя полсотни лет после написания этих книг, я смею говорить, что так и происходит. Хотя, судить еще, конечно, очень рано.

И все же бесконечно жаль. Нет, не будь этой нелепой жуткой смерти, так и сидел бы Рамон между своими "хочу" и "должен", в которых даже робот разобрался лучше. Но так хотелось счастья для смелой маленькой Илль... Хотелось узнать, отчего стал таким несносным Патери Пат (одно лишь непонятое чувство так человека не вывернет)? Вернется ли из глубин космоса жена Джабжи? Найдет ли рыцарь свою принцессу?

Где-то в рецензиях писали, что это книга без морали. А на мой вкус - мораль тут очевидна и проста. Никому к чертям не нужно твое самопожертвование. Отдавая себя, свое время, свои мысли, против воли, ты только делаешь несчастными всех вокруг. Никому не дано знать свой век, даже героям этой книги (год - но не день и час). А даже час в нашей жизни - бесконечно много.