0.5

Вот кажется, как при довольно неплохой первой части, вторая часть может оказаться настолько пустой и бездарно написанной?
В этой писанине нет абсолютно ничего, даже сюжета, от которого можно отталкиваться при написании этой рецензии. Есть только его подобие. Все происходящее в этой книге вертится на падших ангелах? Мистических событиях? Может быть на какой-нибудь интересной предыстории, постепенно раскрывающей себя в настоящем? Нет. Все происходящее в этом бездарном чтиве вертится на подростковом либидо и только на нем.

Я была мокрой насквозь (и это просто сладострастная катастрофа), распадающейся на части, желающей, чтобы он заполнил меня и собрал воедино.

Пресвятые мокрые трусики! К этому мужчине должен прилагаться сигнальный ярлычок.
Все время, проведенное в этом аду, стоило выражения лица парня, когда он меня увидел.
— Ах, — единственное, что сорвалось с его идеальных губ.

Одна рука опустилась и пробежала по волосам тем сексуальным образом, доступным только Шейну.

Главная героиня постоянно ходила насквозь мокрой, что, после прочтения, примерно 30% этой лабуды, я бы посоветовала ей пройти гинекологический осмотр, потому что это какая-то странная нездоровая реакция.

Все подобие сюжета вертится по кругу:

Ой, он такой секси-шпекси. - Пойду потусуюсь с каким-нибудь парнем. - Ой, он это видит. - Почему эта сволочь называет меня шлюхой? Я обиделась. - Ой, он извинился. Я хочу его. - Ой, выйду я к нему в прозрачных труселях. - Ох, как он на меня смотрит. - Мы почти в кровати. - Ой, нас прерывают. - Он опять облажался. Ненавижу его. - Пойду потусуюсь с каким-нибудь парнем. - Ой, он это видит. - Почему эта сволочь называет меня шлюхой. Я обиделась. - Приходит Габриэль, говорит, что я буду его или он всех убьет. Габриэль плохой. - Ой, Шейн извинился. Я хочу его. - Ой, выйду я к нему в прозрачных труселях. - Ох, как он на меня смотрит. - Мы почти в кровати. - Ой, нас прерывают. - Приходит Габриэль, говорит, что я буду его или он всех убьет. Габриэль плохой. - Он опять облажался. - Пойду потусуюсь с каким-нибудь парнем. - Ой, он это видит. - Почему эта сволочь называет меня шлюхой? Я обиделась. - Ой, он извинился. Я хочу его. - Ой, выйду я к нему в прозрачных труселях. - Ох, как он на меня смотрит. - Ура, мы занимались сексом всю ноооочь. - Он такой огромный. - Битва (Я не упоминала, что там какие-то события об ангелах происходят? Нет? Да это не важно...) - Конеееец.

Как можно 2000-летней душе и ангелу вести себя настолько тупо? Они предпочитают бросаться оскорблениями, и заставлять друг-друга ревновать, хотя можно было бы просто поговорить! 2000 лет? Серьезно? Никогда не поверю, хоть оторвите мне мои крылья!

А, и моя любимая часть...

Господи, Боже, почему мои друзья ВСЕ ЕЩЕ СТОЯТ У ДВЕРИ! Напряжение, скрутившееся между бедер, сводило с ума. Я была на грани освобождения, которого так жаждало мое тело, еще немного только потерев. Его рука очень медленно прошлась по передней поверхности моих трусиков, дразня, с сексуальным озорством в глазах.
Сильнее закусив губу, я схватила его руку и сильно прижала, молча моля его взглядом о большем. Его зрачки превратились в большие черные озера, губы приоткрылись от тяжелых вдохов. Я раскачивалась на его ладони, другой рукой он приподнял мой зад и сильнее прижал, пока напряжение от его прикосновений не взорвалось и мое тело сотрясло от удовольствия.
— ПИЦЦА, ДА, ПИЦЦА! — Я распалась и умерла прямо на его ладонях.
Все по-прежнему стояли у двери в ожидании.
— Это было самым лучшим из всего, что я когда-либо видел, — прошептал мне на ухо Шейн. — И мне чертовски жаль.

Ну, когда ее друзья стояли в дверном проеме, она тут у нас взрывается от удовольствия - достигает пика - взбирается на Эверест - доходит до точки кипения - НУ ВЫ ПОНЯЛИ.

Это какой больной мозг надо иметь, чтобы написать что-то подобное?