5

Я читала псилоцибиновые отчеты Хоффмана и его друзей о Самарканде, мерцающих во мраке полудрагоценных камнях, обнаженных женщинах-соблазнительницах в их домах с погребами, а за спиной у меня уличный флейтист играл вальс из "Моего ласкового и нежного зверя".
Не скрою, что я была заинтересована этой книгой именно из-за откровений создателя ЛСД о своем создании; я не была бы разочарована, если бы она оказалась только откровениями создателя о создании. Она, несомненно, интересна и с этой точки зрения, но в то же время она была такой трогательной и полнилась таким чудесным и немного непривычным взглядом на мир именно ученого. Мне кажется, сам автор, когда приступал к ее написанию, не ожидал того, что получит в конце: не ожидал, что она станет его манифестом.
В конце концов она оказалась гораздо большей: книгой о страсти к своей работе, книгой о человеке, знающем о своем призвании, книгой о поиске, и наконец - книгой о сознании, книгой о восприятии.