4.5

Мы оказываемся в удивительной ситуации: рожденные неизвестно куда, насколько и зачем; брошенные то ли на растерзание силам судьбы, то ли в ужасающую свободу выбора (что немногим лучше); оставленные без малейших убедительных инструкций о том, что и как следует делать — мы встаем перед выбором, остаться в этой циклопической тёмной комнате одним и неутомимо шарить по стенам в поисках выключателя или же поверить в патронаж незримого мифического хозяина (как бы мы его себе ни представили) и настроиться на его канал передачи информации.

Чем сложнее становятся наши технологии и чем глубже понимание управляющих материей физических законов, тем перспективней кажется первый путь, тем меньше места для бога и вот они, очертания выключателя, но каждый раз тот будет ускользать от нас, как черепаха от Ахиллеса. И это не довод в пользу второго пути, это, скорее, всего лишь теорема о неполноте.

В любом случае, всё острее стоит вопрос: что есть религия? Соска-леденец для потерянного в звенящей пустоте человечества? «Опиум для народа»? Метод управления толпой? Социальный клей? Или же прозрение относительно высшего порядка? Если и прозрение, то только с оглядкой на время и контекст этого прозрения, понимаем мы, под лупой разглядывая историю эволюции религиозных идей.

Человек всегда верил в богов, но всегда это был человек разный. А потому и боги оказывались разными. Со времён жрецов и шаманов, когда политика, религия и медицина круто замешаны воедино, вплоть до времен роботов, умеющих ездить на велосипеде, бросая тем самым вызов зазевавшемуся творцу, образы богов при пристальном рассмотрении оказываются тесно связаны с целями, преследуемыми создающими их людьми. Не всегда достаточно выделенной линии связи со сверхчеловеческим, иногда ещё полезно быть грамотным маркетологом и держать нос по ветру духа времени подобно Мухаммеду. История бога — это история взросления человечества, развития категорий морали, добра «и всего такого». И что с того, что «подставь другую щёку» изначально родилось как наилучшая стратегия ответной реакции слабого на (насилие) со стороны сильного? Теперь это трансцендентальное правило богоугодного поведение вообще, вне зависимости от обстоятельств и распределения сил. Поэтому Райт воздерживается от постулирования отсутствия бога из-за довольно земных правил эволюционирования его идеи (хотя и сетует в начале книги на то, как бы его приняли в той церкви, куда он ходил в детстве), скорее он передвигает этот вопрос на ступеньку выше: вместо подтверждения его существования на уровне доказательств, теперь мы можем задуматься, а не является ли сам факт направленности к более сложному пониманию добра, незримый путь от примитивных воззрений к сложным метафизическим категориям, тем доказательством чего-то большего, что управляет развитием в конкретном ключе?

Тот бог, которого мы знали, действительно умер. Будет ли «рожден» новый?