4.5

«…возможно, мой Джим - тип, встречающийся нечасто. Но я могу заверить своих читателей, что он не является плодом холодного извращенного мышления. И он - не дитя Северных Туманов. Солнечным утром, в повседневной обстановке одного из рейдов на Восток видел я, как он прошел мимо - умоляющий, выразительный, в тени облака, безмолвный. Таким он и должен быть. И мне подобало со всем сочувствием, на какое я был способен, найти нужные слова, чтобы о нем рассказать. Он был _одним из нас_.

Джозеф Конрад, июнь 1917.

    Тюан Джим… Лорд Джим. Благодаря Долгой Прогулке мне попалась тема романов Джозефа Конрада и я, ведомый одной лишь интуицией и требованием объема «не менее 400 страниц», выбрал эту книгу.
    В первую очередь, о чем хочется сказать, это стиль повествования. Большая часть книги передана в виде рассказа капитана Марлоу, и, как отмечает сам автор в предисловии, его можно прочесть вслух меньше чем за три часа (этот факт, конечно, вызывает сомнения, так как рассказ занимает 80% книги). И автор достаточно точно отразил, как мне кажется достаточно типичный темп подобного длинного изложения: сначала бодрое вступление; потом к середине темп замедляется, а рассказчик чувствует, что чтобы передать своё впечатления от события, нужно упомянуть о некоторых предпосылках, пояснить своё собственное отношение к событию, прежде чем подходить к концовке; ну и когда тянуть дальше некуда, подводит историю к эндшпилю.
    Признаюсь, некоторые отвлечения и размышления несколько остудили мой интерес к книге, когда я дошёл где-то до шестидесяти её процентов. Очень много было уделено места описанием деталей, таких как взволнованные возгласы собеседника, которые могут говорить о многом очевидцу, но в пересказе создают немного раздражающие ощущение, как будто рассказчик всё никак не может сформулировать основную мысль, уходя в собственные размышления. Однако, дочитав до конца, подобный стиль стал для меня ещё одним отражением истории главного героя: именно так люди пытаются подобрать слова, чтобы передать неоднозначные и глубоко потрясающие их впечатления.
    Я не устану повторять от рецензии к рецензии, что я не люблю пересказывать сюжет, особенно такой книги, в которой каждое событие, каждая глава создают образ главного героя и без каждой из которых впечатление от финала будет неполным. Тем более, что она практически полностью соответствует канону сюжета о герое, который мучается романтической совестью.

- А знаете ли вы, сколько блестящих возможностей я упустил? Сколько утратил грез, возникавших на моем пути?
Он с сожалением покачал головой.
- Кажется мне, что иные мечты могли быть прекрасны, если бы я их осуществил. Знаете ли вы, сколько их было? Быть может, я и сам не знаю.
- Были ли его мечты прекрасны, или нет, - сказал я, - во всяком случае, он знает ту одну, которую упустил.
- Каждый человек знает об одной или двух пропущенных возможностях, - отозвался Штейн, - и в этом беда... великая беда.

    Как я уже писал, роман Лорд Джим – это «романтизм во все поля», и развитие сюжета вполне предугадываемо и линейно. Однако по ходу рассказа капитан Марлоу высказывает много мыслей, которые заставляют задуматься, поразмышлять о тех же ситуациях, что затронули главного героя и тем самым сделать его более живым. Много раз за прочтение мне приходила мысль «а как бы поступил я на его месте?» и ответ отнюдь не был очевиден.
    Роман-потрясение, роман-приключение, роман, который, как и многие книги, пожалуй, лучше читать за раз, чтобы получить от него наибольшее впечатление и понимание, какой ценой дается полное следование своим принципам.

Джим - единственный, кто меня интересовал, - подчинил себе наконец свою судьбу. Он мне сказал, что удовлетворен... почти. Это больше, чем осмеливаются сказать многие из нас. Я, имеющий право считать себя достаточно хорошим, не смею. И никто из вас, я думаю, не смеет?..

Марлоу приостановился, словно ждал ответа. Все молчали.

- Ладно, - снова заговорил он. - Пусть никто не знает, раз истину может вырвать у нас только какая-нибудь жестокая, страшная катастрофа. Но он - один из нас, и он мог сказать, что удовлетворен... почти. Вы только подумайте! Почти удовлетворен! Можно чуть ли не позавидовать его катастрофе. Почти удовлетворен. После этого ничто не имело значения. Неважно было, кто его подозревал, кто ему доверял, кто любил, кто ненавидел...