4

Мощная книга — с литературной точки зрения даже больше, чем с исторической: отлично выстроенное повествование, по неумолимости движения к развязке напоминающее античную трагедию, только с множеством мелких живых деталей, благодаря которым картина войны то распадается на вспышки отдельных личностей и судеб, приближаясь в упор, то снова отдаляется, складываясь в размашистое батальное полотно.

Единственное, к чему может придраться читатель из бывшего СССР, - главный герой в книге один, и это вермахт. Конечно же, Красной Армии там тоже очень много, - как иначе - но эта история все же о немецком преступлении и наказании за него, о том, как вермахт отправился покорять и выжигать для себя Lebensraum, и какую чудовищную расплату он за это понес.

Впрочем, такой угол зрения по-своему полезен - мы не привыкли к нему, куда чаще мы ограничиваемся расчеловечивающим безразличием по отношению к людям, которые были вовлечены во взлет и падение Третьего Рейха, следовательно, уплощая и упрощая противника, а значит - и своих защитников.

Бивор такой ошибки не делает, стараясь видеть в нацистах людей - не забывая ни на секунду, почему они отправились умирать от снарядов, голода и холода к черту на кулички, что они сделали для того, чтобы туда дойти, и кто их там убил. Закавыка в том, что стремление дать объемную картинку здорово рикошетит по РККА: чувства, которые она вызывает, будут непривычно тяжелы для любого, кто знаком с советским военным мифом. Многие из деталей, на которые мы привыкли закрывать глаза (100 фронтовых грамм, подрыв танков с помощью мин на собаках, бытовые условия, идеологический фон), английский язык остраняет - и снова закрывать глаза на них не выходит. Многие из фактов, которые Бивер, успевший получить довольно хороший доступ к архивам в конце девяностых, без комплексов вытягивает на свет божий, вызывают только беспомощную ярость: ну как, ну как так можно было воевать? так бездумно и безоглядно терять человеческие жизни? так глупо подставляться и подставлять других? проявлять такую бессмысленную и отталкивающую жестокость к своим и чужим?

Впрочем, он очень хорошо удерживает баланс — откровенное изображение слабостей, странностей и ужасов РККА не означает, что Бивер приукрашивает вермахт. Медленная и по-настоящему чудовищная смерть немецкой группировки в голой промерзшей степи выглядит абсолютно заслуженной: отдельных людей не выйдет не пожалеть - как не вздрогнуть, читая, как люди тысячами замерзали насмерть, сгорали вместе с транспортниками, сбитыми при попытке взлететь с последнего работающего в окружении аэродрома, истекали кровью в развалинах или умирали от истощения в окопах без еды и воды, - но за ними всегда стоят украинские евреи и жители разбомбленного Рихтгофеном Сталинграда.