4.5

Истинно. Какой бы высокопарной ни была фраза, но именно она отражает прикосновение к творчеству Эдварда Дансейни, ведь и сам автор высоко парил над землей. Странная, неземная утонченность его прозы не приемлет разного рода истолкования и анализ, как верно замечает Борхес. Ее просто нужно пить по глотку, как золотистое вино Хиан Мина. Перебирать в пальцах каждый рассказ-самоцвет, прекрасный, как божественный камень Онг Зварба. Вглядываться в разноцветные искорки, вспыхивающие в хрустальной глубине грез лорда-мечтателя. Легко попасть в волшебный мир: достаточно миновать хорошо утоптанную дорогу и свернуть на заросшую тропинку, или открыть запертую дверь в лавке древностей. За пределами известных нам полей плачет покинувшая город душа, а в заброшенной мельнице живет тот, для кого трудится все человечество. Землетрясение и Ураган заключают договор, пока на прибрежном песочке отдыхает и набирается сил Водоворот. На свалке вспоминают минувшее недогоревшая спичка и дырявый чайник, а давно погибшие воители древности пытаются разбудить родной город, которому грозит опасность. Разбойники и проходимцы отдают последнюю дань дружбы останкам товарища, а болотная тварюшка очень-очень хочет обрести душу, чтобы понимать музыку. Сказки и притчи, легенды и зерна фэнтези, пронизанные любовью к заповедным уголкам природы приглашают переступить через порог реальности.

Правда, почти вся вторая половина сборника отдана на откуп детективным историям. Здесь наш грезящий лорд зримо опускается с небес на твердую землю. Рассказы построены по одному принципу, когда некий незаурядного ума человек помогает раскрыть преступление, не имея в качестве улик практически ничего, кроме одной непримечательной детали. Что забавно, характерной чертой большинства расследований является то, что преступника не удается упечь за решетку за неимением доказательств. Эти произведения следовало бы назвать также упражнением в остроумии, все загадки и разгадки весьма незаурядны. Вспомнить хотя бы убийство при помощи молнии, убийство блохой, или установление личности преступника по оброненному им кроссворду. Что идет в минус, так это присущая Дансейни велеречивость, совсем неуместная для такого типа рассказов и несколько утомляющая.

Безусловно здорово и достойно похвалы, что Эдварда Дансейни продолжают переиздавать и переводить ранее неизданное. Его работы — это знаковая веха для литературы воображения. Его творчество находит ценителей и по сей день среди таких же очарованных странников, каким был грезящий лорд, даже в этом насквозь машинном мире, казалось бы утратившем все до последнего связи с тем, что было красиво, что было священно. Наш чудесный Бабблкунд сгинул, но кто-то из нас все еще слышит неразборчивый шепот оставшейся после него пустыни.

Наши руки не в силах больше удерживать меч, наши голоса не слышны, а тела лишились былой силы. Мы — всего лишь грезы, так давайте же отправимся в сны.

Давайте. Куда же еще нам остается идти.