4

У Александра I был 1812 год, у Александра II – Великие реформы. Александр III обладал красивой русской бородой, а Николай II – ореолом великомученика. И только Николая Павловича помнят как тупого прапорщика, врага реформ и душителя благих порывов. Однако есть важный нюанс: подобные оценки характерны главным образом для русских литераторов и общественных деятелей прогрессивной направленности. В длинном ряду, от Герцена, испытывавшего почти физиологическую ненависть к императору, до Марины Цветаевой, для которой Николай – “убийца Пушкина”, все наши гении и любимцы единодушно проклинали самодержца. Однако большинство мемуаристов, лично знавших Николая I, за малым исключением, отзываются о нём в уважительных, порой восхищённых тонах. Это явное противоречие становится понятным, если вспомнить, что именно с царствования Николая Павловича начался трагический раскол между приверженцами официального, государственного (в политике, искусстве, вере и т.д.) и сторонниками иных идеологий: от декабристских проектов до социализма при поздних Романовых. Для любого русского реформатора, для каждого западника и для многих славянофилов Николай Павлович остаётся символом казённой гнилой бюрократии и ограниченной реакционности. Его человеческие черты стираются, память огрубляет живой образ, и вот перед нами пугало для либералов и поэтов. Поэтому совершенно необходимо отделить Николая настоящего от Николая выдуманного, и тут книга Леонида Выскочкова нам обязательно поможет.

Автор, профессор питерского Университета, занимается изучением николаевской эпохи уже более 20 лет. Впервые его итоговая монография о царе вышла в 2001 году и оказалась достаточно удачной для переиздания уже в серии ЖЗЛ. Сам Леонид Владимирович, если судить по его лекции на канале “Культура”, кажется, во-первых, основательным автором, досконально знающим то время (а вы отличите ландо от фаэтона? то-то же!), а во-вторых, интеллигентным человеком с добрыми усами, которому можно довериться. Но вот книга у него получилась, при всех несомненных достоинствах, опасная, и читать её нужно осторожно. И не только потому, что явные аналогии николаевской “заморозки” и современной “стабильности” то и дело приходят на ум, здесь-то как раз ничего неожиданного; а дело в тонкой подмене беспристрастного биографического исследования не совсем объективным обзором эпохи. Иными словами, широкая картина русской жизни и истории царствования то и дело заслоняет личность самого императора.

Один из важных недостатков – в композиционном построении исследования. До событий декабря 1825 года рассказ сосредоточен почти исключительно на личности цесаревича Николая, его воспитании, взаимоотношениях с братьями Александром и Константином, на женитьбе и службе, путешествиях и ранних воззрениях; это увлекательное чтение, и к будущему царю невольно начинаешь испытывать симпатию: человек долга, верный и любящий муж, компетентный военный… Но лишь только Николай Павлович вступает на трон, повествование разбивается на обширные подразделы: дипломатия, национальный вопрос, крестьянский вопрос и даже “августейший меценат”. И лишь в конце Выскочков возвращается к царю, чтобы приглядеться поближе, и появляются главы о хобби императора, семейных делах, рабочем распорядке и гастрономических пристрастиях. Нельзя сказать, что Николай пропадает с горизонта читателя на две трети книги, напротив, он посвящён во всё и всему даёт оценку, награждает и наказывает, благословляет и отталкивает согласно своим понятиям о справедливости и государственной необходимости. Но разве не логичнее было предварить этот обзор правления главами о зрелом Николае, чтобы причины тех или иных действий государя выступили бы более явно? А лучше бы вести эти две линии в тесной взаимосвязи, чем и отличаются хорошие биографии. Увы, здесь автор пошёл простым путём.

Ещё более серьёзная проблема состоит в странной расстановке акцентов, что и предполагает осторожное чтение, о котором сказано выше. При всей огромной работе по сбору фактов, подбору свидетельств и оценок, опровержению досужих и клеветнических слухов об императоре, очевидно странным выглядит соседство в книге, например, шуток царя над актёрами Александринского театра и краткого описания Крымской войны или кавказских событий. К чему все комиссии по крестьянскому вопросу, половинчатые реформы и дипломатические усилия, если общий характер правления привёл страну к военному поражению и кризису? Что толку от единственной железной дороги, если она не ведёт в Крым? Кому нужны мелкие улучшения народного быта, если людей продают, как товар? Зачем вводить тысячу предписаний о ношении мундира, если ружья всё ещё кирпичом чистят? Для кого выдуманы “православие, самодержавие, народность”, если государь заигрывает с женой первого поэта страны, и все об этом знают? У Леонида Выскочкова факты малые, почти анекдоты, могут занимать места столько же, сколько события исторического масштаба: да, мол, в Крыму нас немножко разбили, зато какой балет был! Поэтому подходить к исследованию нужно с уже сформировавшимся, хоть бы и минимальным, багажом знаний об истории и культуре страны. А иначе вас то и дело будет преследовать мысль: и чего к хорошему человеку эти букашки-Герцены привязались?!

И всё же книгу Леонида Выскочкова хочется рекомендовать. Во-первых, повторимся, это детальный разбор эпохи с привлечением множества малоизвестных фактов. Во-вторых, автор, хоть и теряет иногда своего героя меж его дел, но всегда остаётся объективным, не пытаясь кого-то обелить или унизить. Не бывает лёгких времён, не бывает однозначных решений и простых людей, и это всегда стоит помнить, говоря о Николае I. Так или иначе, несколько вечеров с этой книгой обязательно перенесут вас во времена Жуковского, Гоголя, Глинки, Брюллова, ну и Клейнмихеля, куда ж без него. И в оценках больших исторических деятелей вы сможете решить для себя, кому верить, историку или поэту.