5

Морлоки пожрали и выгнали элоев. Такова судьба дореволюционных «господствующих классов» - всех этих дворяшек, не ИванОвых, но ИвАновых. Вот один из таких – никогда не работал, жил на «нетрудовые доходы от тестя», потом нищенствовал и паразитировал. Подобные пили, курили, блудили (и даже уже не с женщинами, что подмечено у Климова). Сочиняли, да. Иногда неплохо. Но даже не потрудились освоить машинопись, предоставляя другим разбирать свои каракули. И даже собственные «шедевры» не хранили, а напрягали редакцию НЖ, дабы те перепечатали и вернули. Никчемные людишки – такие что – могли бы спасти и обновить Россию? Безволие и трусость торжествовали: «я твердо решился. Но тут же забыл, на что я так твердо решился»… Некоторых жестокая судьба заставила все-таки работать, но какое это было мечения. Вот ивановский корреспондент признается, что лучше бы собак разводил. А тут приходится изображать из себя литератора-менеджера, но другие просто предпочли богадельню.
Правда, были Стихи – не чета советским и россиянским зарифмовочкам («поэзия морлоков» - это оксюморон!). Вот одно из моих любимых:

Свободен путь под Фермопилами
На все четыре стороны.
И Греция цветет могилами,
Как будто не было войны.

А мы — Леонтьева и Тютчева
Сумбурные ученики —
Мы никогда не знали лучшего,
Чем праздной жизни пустяки.

Мы тешимся самообманами,
И нам потворствует весна,
Пройдя меж трезвыми и пьяными,
Она садится у окна.

«Дыша духами и туманами,
Она садится у окна».
Ей за морями-океанами
Видна блаженная страна:

Стоят рождественские елочки,
Скрывая снежную тюрьму.
И голубые комсомолочки,
Визжа, купаются в Крыму.

Они ныряют над могилами,
С одной — стихи, с другой — жених.
...И Леонид под Фермопилами,
Конечно, умер и за них