4

Перечитывая «Дюну», на этот раз в переводе Павла Вязникова, я жалел только об одном, что при первом знакомстве потратил время на явно неадекватное переложение романа. Фантасты 60-х годов прошлого века имели такой бэкграунд, что перевод на русский требовал не только досконального знания английского, но еще и нескольких европейских и азиатских языков, не считая общего культурологического запаса, конечно. В той же «Дюне» огромное количество арабских слов, аллюзий на Библию и упоминаний средневекового частного права, без знания которых текст выглядит в лучшем случае не понятным, а в худшем – искаженным.

Несколько выдержек из гуляющих по просторам интернета переводов. «Отцы наши ели манку в пустыне». Это вместо манны небесной. Или «система кастовых фофрелюхов». Думаю, никто не догадается, что речь идет о ленном и квазиленном владении.
И хотя, переделка Пола в Пауля немного резала слух, в остальном Вязникову вполне можно поставить памятник или, как минимум, бюст за столь титанический труд.
***
Но вернемся в 60-е. Именно тогда в фантастике зародился новый тренд, соединивший принципы фэнтези с космическим будущим. Позаимствовав у фэнтези средневековые реалии, авторы помещали героев во времена межзвездных полетов. В результате, императоры, бароны и графы соседствовали со сверхскоростными космическими фрегатами, а в основной массе поединков использовалось только холодное оружие.

Впрочем, Герберт дал этому вполне логичное объяснение. По всей видимости, роботы и искусственные интеллекты стали малость выходить из-под контроля, что породило Великий Джихад и Джихад Слуг, уничтожившие все сложнее будильников, за исключением средств передвижения, определителей ядов и силовых щитов. В итоге, функционал машин пришлось заменять пробужденными человеческими способностями. Ментаты, к примеру, представляют собой ходячие компьютеры, а вся элита обитаемого мира проходит специальное обучение в школах Бене Гессерит, где настолько тренируют тело и разум, что человек может по собственному желанию впадать в кому или изменять внешность, управляя лицевыми мышцами.

Есть еще одна причина возникновения средневеково-космического тренда. Уже в 60-х годах стала проявляться главная черта сегодняшнего мира – анонимность. У катаклизмов и потрясений стали отсутствовать авторы, и человечеству захотелось вернуться (хотя бы в мечтах) туда, где все зависит только от твоей силы, храбрости и ловкости. В мир, где за всякой гадостью стоит конкретный маг, дух или человек.

Плюс, это дало возможность использовать почти неисчерпаемый источник вдохновения – шекспировские пьесы с их неистовыми страстями. В центре таких сюжетов, чаще всего, бывает противостояние двух родов (домов), но главная тяжесть борьбы достается не отцам, а детям.

И этот базис из принципов фэнтези, космоса и Шекспира оказался настолько мощным, что позволил создавать эпопеи сравнимые с «Властелином колец» Толкина.
По крайне мере, Фрэнк Герберт своей «Дюной» точно хотел бросить вызов оксфордскому профессору. Об этом свидетельствует, хотя бы, уровень проработки созданного мира. В приложениях приводится история всех правящих Домов, даны подробные справки об экологии Арракиса, религиозных течениях того времени, приведены карты местности, а также подробный глоссарий всех упоминаемых терминов. (Книгу лучше всего начинать читать именно с этих приложений).
***

Дальше...

Сюжет романа в чем-то следует классическим канонам. Есть Император с его мощной армией безжалостных сардаукаров, есть Ландсраад - объединение Великих Домов – высший орган законодательной власти Империи и есть Гильдия Космогации, владеющая монополией на космические перевозки. Все вместе они образуют «треножник власти», скрепленный Великим Договором. Хрупкое равновесие держится на жестких договоренностях (например, применение атомного оружия против населения карается уничтожением планеты) и пряности. Пряность или меланжа – разновидность наркотика, обладающего гериатрическими (предохраняющими от старения) свойствами и дающего дар прозрения будущего, без которого невозможна безопасная космонавигация. Но вся проблема заключается в том, что пряность не поддается синтетическому воспроизводству и, являясь побочным продуктом жизнедеятельности песчаных червей Арракиса, добывается только на этой планете.

В сущности, из-за Арракиса все и началось. Передав ленное управление от Дома Харконненов к Дому Атрейдес, Император породил между ними непримиримую вражду.
Харконнены, естественно, захотели вернуть себе планету, и с помощью предателя убили герцога Лето, но, сбежавшие в пустыню, сын с матерью возглавили живших там фрименов, устроив захватчикам полноформатный джихад.

На самом деле, это краткое изложение сюжета мало что говорит о глубине романа, поднимающего извечную тему выбора. Что лучше - «до основания разрушить, а затем…», или встроиться в систему, в надежде ее реформирования изнутри. Паулю (Полу) Атрейдесу пришлось метаться между этими двумя крайностями на протяжении всего текста. И не столь важен конечный результат, занявший всего пару страничек в конце романа, главным оказался сам процесс выбора.

Печально только то, что Герберт не остановился на достигнутом. Все-таки, хороший сюжет, как и творец, должен вовремя умереть, а не тиражироваться в десятке книг, составляющих «Вселенную Дюны» (и это еще не все романы).

Вердикт: несомненный «первоисточник», в значительной степени повлиявший на развитие фантастики. Обязательное чтение.

P.S. Для определения качества перевода достаточно раскрыть первую страницу книги. Если в третьем абзаце наткнетесь на: «Ночь в замке Каладан была жаркой, но груда камней, служившая домом уже двадцати шести поколениям семьи Атридесов…» (или в другом варианте «груда камней» заменена на «пилон»), то бегите от нее. В оригинале это звучит следующим образом: «Над замком Каладан стояла теплая ночь, но из древних каменных стен, двадцать шесть поколений служивших роду Атрейдесов, как всегда перед сменой погоды, выступил тонкий, прохладный налет влаги».