5

Что будет, если поставить человечество перед лицом неминуемой гибели и при этом дать ему великие возможности? Гибель, само собой, должна быть не абстрактной, не где-то там впереди, а через точно определённый промежуток времени, да и возможности — самыми что ни на есть настоящими. Хотели яблонь на Марсе — пожалуйста, будут вам яблони. Мечтали приподнять завесу времени и хотя бы одним глазком глянуть на то, что будет через несколько миллиардов лет от Рождества Христова — смотрите и наслаждайтесь. Надеялись когда-нибудь пересечь галактику и убедиться в своём космическом не-одиночестве — да ради бога, получите и это тоже. Если сможете, конечно, если справитесь. И если бездна вас не отпугнёт. А уж это она умеет, на то и бездна — чёрная, глухая, беззвёздная.

Роберт Чарлз Уилсон тем и хорош, что не побоялся выключить звёзды. Пусть не навсегда, но для эксперимента хватило и этого. Люди не часто поднимают глаза к небу, жизнь проходит на земле, как ни крути, и если вдруг маленьких ярких точек над головой не станет — что изменится? И изменится ли что-то? Спин даёт возможность подумать об этом, Спин просчитывает вероятности и приводит их к общему знаменателю. Спин бросает человечеству вызов и выталкивает его за пределы изученного мира. Не без сопротивления, конечно же, не без крови. Почти пинками. Почти на Гиперион.

Не знаю, как другие, но я не раз ловила себя на мысли, что читаю предисловие к космической эпопее Симмонса. Вполне самостоятельное, цельное и прямого отношения не имеющее — но отсылающее всё к тому же Шрайку. Что-то, о чём путешествующие сквозь нуль-порталы люди знали и забыли раз и навсегда. Что-то, что было с ними задолго до Большой Ошибки, до Техноцентра, до Связующей Бездны. Впрочем, это всего лишь страсть искать совпадения, любовь к аллюзиям и аналогиям. Речь о другом.

Речь о мире, оказавшемся вне мира. О Земле, обёрнутой в непрозрачный кокон, пропускающий космические корабли, но не пропускающий свет звёзд. В оболочку, искажающую ход самого времени. Потому что с момента, когда она отделила человечество от Вселенной, одна секунда на земных часах стала равна трём годам на часах космических. Вселенная внезапно ускорилась, и до конца света — до гибели Солнца то есть — остались считанные годы. На что человечество их потратит? Чему успеет научиться за это короткое время? От чего откажется и что обретёт в итоге? В какую яму себя загонит, на какие высоты поднимет? На эти вопросы Уилсон пытается ответить, отталкиваясь от тесно переплетённых судеб двух мальчиков и одной девочки — трёх представителей поколения Спина, тех, кто воочию видел звёзды, но со временем начал забывать их свет. Каждый из них по-своему пытается удержаться в сдвинувшемся мире: Джейсон цепляется за науку, Диана — за религию, Тайлер — за Джейсона и Диану. Первые двое — брат и сестра — фанатичны до самоотречения, третий — прост и адекватен, как и большинство простых и адекватных людей, с натяжкой то есть, и к тому же выступает в роли рассказчика.

Честно, я бы с куда большим удовольствием послушала эту историю из уст Джейсона, отдавшего изучению Спина всю жизнь и не побоявшегося шагнуть за пределы видимого мира. Однако Уилсону важно не столько научное обоснование необычного явления, сколько исследование человеческого поведения в эпоху медленно развивающейся катастрофы, в условиях "доживания" последних дней на Земле, в состоянии обречённости и ожидания смерти. Поэтому он выбирает Тайлера. Хорошего парня, в меру талантливого, не глупого, но и не особо выделяющегося из общей массы. Практически одного из нас. И за счёт этого выбора максимально приближает историю к читателю, делает понятной и переживаемой так остро, как обычно переживается то, что происходит в непосредственной близости, как будто с тобой самим.

"Спин" затягивает. Связывает. Мысли о нём мешают переключиться на что-то другое. Даже после того, как роман заканчивается, ощущение вовлечённости в его атмосферу не исчезает. И отзывается — долго.

Хорошая фантастика. Серьёзная, но без зауми, она развлекает и тревожит одновременно, провоцирует на размышления и будоражит воображение. Многослойная. И определённо — достойная.