4

На групповой фотографии, где собраны почти две сотни нобелевских лауреатов (в связи с девяностолетием премии в 1991 году), Иосифа нет. Он был не в состоянии ждать, пока все соберутся, и вышел покурить.

Проблемы с биографиями Бродского в том, что всегда это какой-то другой Бродский. Не тот, что был в предыдущих воспоминаниях. Но каждый из них вызывает холодок восторга. Горячий восторг - это вообще не про него. Только холодный. Только независимость и автономность. Только совершенство языка, как средство выжить.
А вы знали, что Бродский был влюблен в английский язык? При том, что стихи его на английском служили неиссякаемым источником язвительности критиков, вероятно справедливой.

Поэтому факты, голые факты:
Писать хорошо, стало его нравственным долгом.
Измена Басмановой была ему важнее, чем тюрьма и психушка, весь в переживаниях он почти не замечал происходящего.
Первым потрясением на Западе стало то, что Оден - гомосексуалист. Боготворимый Оден! Гомосексуалист! Лишь с годами, пообтесавшись в богемной американской тусовке, Бродский смог говорить, что все это "неважно".
Он поставил себе задачу писать по-английски. Но... Все критики в один голос замечали, что он лишен слуха к английским словам, не понимает их истинного звучания... в стихах. Проза, эссе на английском блистательны.
Переводчиков он изводил - должны были быть сохранены стиль, размер, форма и желательно фонетическое звучание. Хоть тресни. В борьбе с переводчиками использовал чаще кнут, чем пряник. Нет. Один кнут. Не желал слышать, что рифма в западной поэзии не используется вот уже лет шестьдесят и может придавать комическое звучание стихам.
Ненавидел многое. Пение стихов под музыку, коммунизм, французов и "хохлов". И православную церковь (ну, ладно, будем считать "весьма холодно относился"). Гордился своей нетолерантностью.
Считал себя самым еврейским евреем из всех евреев, но русским писателем.
Был груб с посторонними людьми. Своих знакомых поражал смесью нежности и грубости. Судя по некоторым намекам грубость была оскорбительной.
Не умел выступать - потел, торопился, говорил крайне неразборчиво.
В незнакомой обстановке так нервничал, что становился невыносим для окружающих.
Не мог бросить курить. Вообще избегал всяческих решений.
К своим был щедр до предела. На помощь, деньги и рекомендации. А вот роману Аксенова "Ожог", который посчитал плохо написанным, отказался дать рекомендацию. И в следующем романе Аксенов написал на него карикатуру, изобразив Бродского карьеристом, который еще живя в Союзе, готовил себе карьеру на Западе (знакомая мысль вообще-то, я думала это Пелевин придумал. Ан нет, Аксенов)
Любил разговаривать по-кошачьи - мяукал, мурчал, царапался и облизывался. Заражал этой манерой даже своих редакторов.
Считал, что английский язык дал большее количество шедевральных романов, чем русский. Потому, что английский язык выражает мысль без примеси эмоций, а русский язык создал утешительную литературу. В английском языке есть легкость, ирония, в русском чересчур много "отношения". Русской литературе нужна не правда, а сказка, утешение, сон золотой.

У литератора есть возможность создать гораздо более правдоподобную картину мира, когда он считает, что человек никуда не годится, нежели когда он считает, что человек — это падший ангел. Во втором случае неизбежно заблуждение, неизбежны иллюзии. В первом процент иллюзий несколько занижен.

Вывод - Бродский куда более свободен, чем мы (до сих пор) можем понять и принять.

Смотри на себя не сравнительно с остальными, а обособляясь. Обособляйся и позволяй себе все, что угодно. Если ты озлоблен, то не скрывай этого, пусть оно грубо; если весел — тоже, пусть оно и банально. Помни, что твоя жизнь — это твоя жизнь. Ничьи — пусть самые высокие — правила тебе не закон. Это не твои правила. В лучшем случае они похожи на твои. Будь независим. Независимость — лучшее качество на всех языках. Пусть это приведет тебя к поражению (глупое слово) — это будет только твое поражение. Ты сам сведешь с собой счеты; а то приходится сводить счеты фиг знает с кем

Читать Бродского. Учиться быть свободными