5

Победителей нет. Есть выжившие. И только.

Тогда, во время чтения второй книге, я отнесла эти слова к Играм, однако сейчас, перевернув последнюю страницу третьей (читайте, поплакав, умывшись и выпив чаю с мятой и ромашкой), я могу лишь удивляться, насколько они оказались пророческими.
Третья книга - это сплошь эмоции. Минимум действий и максимум тяжёлых психологически давящих сцен. Прогулка по Двенадцатому дистрикту, нападение Пита на Китнисс, смерти любимых персонажей (мастер НЕспойлерить) и финальная глава. САМАЯ тяжелая глава за все три книги. Она ясно дала понять, что для того, чтобы вогнать человека в депрессию, не обязательно описание развёрнутых баталий или океана крови, достаточно умело описать жизнь морально уничтоженного человека и все изойдутся соплями (а может это я одна такая?).
Итак, начнём.

Часть I
Начало книги запредельно мрачное. Путешествие Китнисс по разрушенному Дистрикту - это первый шаг и показатель того, что вряд ли в этой революции вообще сможет закончится хорошо. Президентша эта бесит неимоверна. Она всеми правдами и неправдами сделать Китнисс символом революции, от чего она отбивается руками и ногами. Они и впрямь надеялись, что Китнисс с распростертыми объятиями к ним кинется? Будет рассыпаться в благодарности за то, что они вытащили её с арены, бросив при этом человека, за спасение которого она была готова отдать жизнь, и сразу станет их символом? Как бы не так. Человек, дважды побывавший на арене Голодных игр, видавший не одну смерть и убивший собственными руками не одного человека, никогда больше не будет доверять людям. Конечно, с тем, что Китнисс стала этим самым символом, не поспоришь. Повстанцам нужен был лидер. Не тот, который будет бежать впереди армии с криками "В атаку!", а тот, с которого всё началось. Тот, кто бросил первую искру в костёр революции. Тот, кто стал символом так долго сдерживаемого негодования и гнева. Тот, кто пострадал, возможно, больше всех. Китнисс Эвердин идеально подходит под все эти пункты. Особенно под последний, если оглядываться на её манию спасти Пита.
В прошлой своей рецензии я подняла вопрос: когда именно Китнисс поняла, что чувствует к Питу нечто большее, чем обычная привязанность? И я получила ответ:

- Я понял, что ошибся в тебе. Ты действительно его любишь. Хотя я не знаю, кто он для тебя. Возможно, ты сама этого не знаешь. Но только слепой мог не заметить, как он тебе дорог.
Только слепой? Перед туром победителей Сноу хотел, чтобы я развеяла сомнения в моей любви к Питу. «Убеди меня». Похоже, там, под жарким розовым небом, когда жизнь Пита висела на волоске, мне это удалось. И тем самым я дала Сноу оружие, которое меня раздавит.

Да, именно тогда. Возможно, лично она в тот момент и не осознавала этого (что и не удивительно, не до того было), однако у других сомнений больше не было. Согласна, может это и не в пример чувствам, испытываемым к ней самим Питом (или тем же Гейлом), однако это уже кое-что.
Интересно, какой парень тебя любит больше: тот, который был готов пожертвовать собой ради тебя или тот, который спас другого парня только потому, что для тебя это было важно? Этот вопрос мне пришёл в голову, когда Гейл вызвался добровольцем в миссию по спасению Пита и Джоанны. А ведь правда, который? Ответа я так и не нашла.
Да, права была Прим. Они пошли на всё, чтобы сломить Китнисс. И шаг, на который пошли в Капитолии, оказался куда более действенным, чем обычное убийство. Как вы думаете, что тяжелее пережить человеку: смерть близкого или его ненависть? Можешь радоваться, девушка-которая-слишком-долго-разбирала-свои-чувства, ты смогла убедить президента Сноу в своей любви к Питу.

Президент Сноу предупреждает нас? Я тоже хочу его предупредить. Вы можете убивать нас, бомбить, сжигать наши дистрикты, но посмотрите на это! Огонь разгорается! Сгорим мы - вы сгорите вместе с нами!

Часть II
Тяжело было читать про изменившееся отношения Пита к Китнисс. Это было, словно... тебе в душу с каждым словом вливают помои и хорошенько перемешивают их там. Но ещё тяжелее было воспринимать реакцию Китнисс на это. Она считала себя преданной, злилась на Пита, забывая, на ком в большей мере лежит вина за его состояние.

Все эти месяцы Пит считал, что я изумительная, а я принимала все это, как что-то само собой разумеющееся. Но теперь это далеко позади. Наконец, он видит меня такой, какая я есть.
Жестокая. Недоверчивая. Расчетливая. Смертельно опасная.
И я ненавижу его за это.

Единственное, в чём Гейл был прав, так это в том, что ненависть Пита больше походила на негодование человека, отдающего ради любимого всё, и получающего взамен лишь ложь и недоверие.
Неприятный осадок оставила свадьба Финника и Энни, ведь я знала, чем в итоге всё закончится. Будь они неладны, гребанные спойлеры. Порой, незнание лучше.
Часть III

Я буду стрелять не в Пита. Его больше нет. Джоанна права. Я пристрелю капитолийского переродка.

В этот момент я ненавидела Китнисс. Я неправа? А какие ещё чувства можно испытывать к человеку, лепечущему что-то о перенесённых унижениях, имея в виду человека, который, будь на то его воля, предпочёл убить себя, но не причинять ей боли? Мне было противно. Хорошо хоть слова Хеймитча настроили её двинувшиеся мозги на нужный лад и она в конце концов взяла себя в руки (Хеймитч просто глас совесть, ей-Богу). Пит был готов умереть за Китнисс, а она была готова его пристрелить (мотивы мне не понятны). Класс. Мне не понять её логики.
Смерть. Смерть. Смерть. Не хочу называть имён. Не потому что боюсь проспойлерить (по-моему, это уже давно не секрет), а потому что боюсь опять не сдержать слёз. Для меня всего этого оказалось слишком много. Слишком много смертей, слишком давящие эмоции, слишком печальные события, следующие за победой. Невозможно пережить это и остаться самим собой. Чтобы вы не делали, куда бы не попытались сбежать, чем бы не занимались, знайте, что от пережитого ужаса вам не уйти. И вот это, пожалуй, пугает меня больше всего в финале книги.

Что можно сказать о финале? Никто. Никто из тех, кто прошёл революцию, уже никогда не станет прежним. Люди, существовавшие до жатвы на 74 Голодные Игры, остались там, на главных площадях своих Дистриктов, канув в историю.
Самые страшные муки ада ждут предателей и мятежников.
Эти слова, звучавшие в "Пиратах Карибского моря", пришли мне на ум, когда я только-только дочитывала первую книгу. Тогда я не особо обратила на них внимание, однако сейчас понимаю, что они пришлись как нельзя кстати. Да, повстанцы сражались за правое дело, за справедливость, за свободу, однако это всё не отменяет клейма мятежника и повстанца. И все они прошли тот ад, пережили те муки, которые не пожелаешь и злейшему врагу. Что же до Китнисс, то... Что тут можно сказать? Её жизнь - ад. И только Пит остался тем, кто способен держать её на поверхности безумия.

То, что мне нужно, чтобы выжить — это не страсть Гейла, разожжённая гневом и ненавистью. Во мне этого более чем достаточно. Что мне нужно, это одуванчики весной. Ярко-желтые, которые означают возрождение, а не разрушение. Надежда на то, что жизнь продолжится, независимо от наших потерь. Что всё наладится. И только Пит может дать мне это.