Признаюсь, что знаком не со всеми стихотворениями сборника, так как Бродский слишком выпестован, слишком вылизан (порой, ему специально приходится быть шероховатым) настолько, что от его стихов пахнет мертвечиной. Они напоминают не собственно Жизнь, а её фотокарточку, Жизнь из консервной банки; они наваливаются на тебя, как мраморная плита — и быстро утомляют.
Самое точное замечание о стихах Бродского принадлежит перу великого эстонского верлибриста — Арво Метса. Его не все поймут, но он безусловно прав:

Эти стихи
написаны гипсовой маской
(или голым черепом),
которой все равно
в какой точке глобуса
обитать,
презирая
живых.

Всё же нельзя отрицать, что поэт он талантливый, самобытный, часто парадоксальный. И каждый читатель должен сам решить, перетянет ли чаша весов, на которой лежат все вышеперечисленные вещи, другую, на которой его высокомерие, пафос, порой доходящий до кощунства цинизм (и то, что он отчасти породил такое социальное зло, как поэзия Полозковой). В моей системе координат — не перетянула.
Я всегда был противником теории, что в жизни нет ничего низменного. Поэтому меня просто коробит от того, что под одной обложкой соседствуют и философские мысли (впрочем, весьма спорные ), и какие-то возвышенные стихотворения (хотя, если говорить о первом стихотворении, то Бродский, не будучи христианином — лицемерил. Не знаю, насколько ему это свойственно), и откровенно вещей непотребных.
В начале рецензии я процитировал верлибр Арво Метса. На самом деле, поэт в нём обыгрывает другого верлибриста, утверждавшего, что:

Жизнь —
постепенное снятие
масок
до последней
из гипса.

И я думаю в этом ключе о Бродском: а что мы увидели в этом сборнике? Сдаётся мне, просто исповедь маски.