4

И снизошла темнота. Вернулась на свое законное место, где царила с сотворения земли. Непроглядная, жуткая темень, которую не встретишь в самую темную облачную ночь в самом глухом лесу, исконная тьма с тех времен, когда еще не было света.
-
Сергей Лукьяненко

- Но вот "близится утро" и все может изменится, может быть лучше.
Мы можем больше не "продавать детей за еду", стать ближе к свету и не боятся любить.
Можно сколь угодно спотыкаться, падать и вставать, обманываться и прощать.
Можно даже попытаться не уйти, дочитать все до конца не смотря на то, что разговор кажется бессмысленным и непонятно чего хочет говорящий.
А существует ли не на бумаге мир где все довольны и "не кто не уйдет обиженным", мир где есть "радость без счастья"? Ведь всегда будут дураки и насильники, зависть и боль, вечные скупцы и скудоумцы.
В нас (а может за нас) борется Искупитель и Искуситель, одна буква в имени и целый Державный мир у твоих ног.
Это не братья Стругацкие которые задают вопросы и сами же на них отвечают, у Лукьяненко в книгах, никогда нет ответа и "Искатели небо" здесь не исключение.
В конце довольно скучных приключении, в конечной (а для кого то отправной) точки, в споре (а скорее длинном монологе) автор лишь обозначает присутствие Дьявола, он появляется в образе турка-османнца и ведет диалог с главным героем (для меня он вор Ильмар-Скользкий). Убедившись в беседе, что новоявленный мессия Маркус хоть и идет тропой праведной но станет лишь новым "царем всех царей", нечестивый исчезает - оставляет все как есть.
Державный мир вновь остался без Спасителя, как и наш когда то.
Но тут происходит самое удивительное, вор на совести которого больше десятка загубленных жизней осознал произошедшие. Он скинул ботинки, не потому что они изношены, а потому что так надо и пошел к простым людям.
Вот идет наш мессия.
-
Довольно обычная вещь, разговаривая об одном предмете или читая одну книгу видим, чувствуем и осознаем разные вещи.
Так и здесь. После прочтения средненькой книги я решил выставить (4). Оценка была благодарностью за мысли и переживания появившиеся лишь в последствии, но если бы не последние десять страниц я бы выставил жалкую (3).