4

18+

- Детка!
- Детка! - воплю я, что есть мочи. Так громко, что окна чуть не выскакивают из своих гребаных рам. Этот дом скоро развалится окончательно.
Чертова медлительная с*ка. Сколько можно ждать?
- Мать твою, я двадцать минут жду своего пойла! Ты же знаешь, без него я не напишу ни строчки. Если ты решила сама приложиться к моей бутылке - я своими руками засуну ее в твою задницу.
Слышу ее смех.
Она приносит мне бутылку. Наклоняется ко мне - хочет поцеловать. Я отталкиваю ее. Ее сиськи маячат перед моими глазами. Неплохие сиськи у нее, конечно. Если бы не они - черта с два она бы тут сидела.
У нее кольцо в губе. Кольцо с бусиной.
- Твой рот похож на третий сосок - говорю я - сколько раз повторять - сними эту дрянь.
Она обиженно хмыкает и садится в другом конце комнаты. Открывает книгу и делает вид, что увлеченно читает. Мнит себя интеллектуалкой. Если ты десять лет сидел на кокаине, оставшуюся часть жизни ты должен много читать. Искупление. Она так говорит. Мне насрать. Хочет - пусть читает, лишь бы меня не трогала.
- Здесь невозможно дышать - говорю я - открой окно.
Закуриваю сигарету, забираю свои листы и выхожу из комнаты - в ней стоит слишком сильный запах дури. Ее проклятые хипповые друзья ошиваются здесь почти каждую ночь. Клянусь, если дьявол существует, то он уже сошел на землю в лице этих чертовых хиппи, сводящих меня с ума.
По всему дому разбросаны пустые бутылки и упаковки от презервативов. Из соседних комнат доносятся смех и крики.
В комнате рядом слышны стоны. Или они там снова ширяются или вставляют друг-другу. Других достойных занятий в этом мире все равно еще не придумали.
Нажимаю на ручку двери, но она не поддается. Пусть провалятся. Через пару дней дверь все равно выломает полиция. Она здесь бывает чаще меня. Мне наплевать. На их место придут новые.
Как можно испытывать какие-то настоящие чувства к кому-то в мире, в котором никто точно не сможет сказать - подыхаешь ты или кончаешь?
По лестнице спускается какой-то светловолосый парень. Здоровается со мной. Кто это? Я не помню его. Здесь так часто меняются люди, что запомнить их внешность и имена невозможно. Он подходит ко мне и спрашивает как мои дела. Я выпускаю струю дыма ему в лицо. Он кашляет, отмахивается и повторяет вопрос. Мой намек оказывается не понятным. Я закатываю глаза и выпускаю дым в потолок.
Он спрашивает, что за листки у меня в руках. Говорит, что в наш дом недавно переехал какой-то модный писатель. Спрашивает не его ли это листки.
- Другого писателя - отвечаю я - иди нах** парень, займи себя чем-нибудь другим, иди развлекись сам с собой.
Модный писатель. Что это за писатель, который живет в полуразвалившемся доме среди обдолбаных маргиналов? О чем он может писать? Может он себя имел ввиду? Современная молодежь вся подчистую мнит себя писателями. А может он и есть модный писатель. Сейчас ни в чем нельзя быть уверенным наверняка. Черт знает во что превратился этот свет.
Краем уха я слышу скрип двери дальней комнаты. Оборачиваюсь и вижу, как мне навстречу идет какой-то лысый мужик. Он спрашивает меня где здесь туалет. У него необычный акцент. Шотландский что ли.
- Везде - отвечаю я - здесь везде туалет.
Он улыбается мне. Странный тип. Обычно после того, как тебе кто-то неожиданно доброжелательно улыбается - тебя находят в канаве с проломленным черепом. В этом мире все наперекосяк.
Он берет листы бумаги у меня из рук и увлеченно читает. Он спрашивает чье это.
- Одного писателя - отвечаю я - модного.
Выпускаю струю дыма ему в лицо. Он не обращает внимания. Даже не отмахивается. Продолжает читать. Я делаю глубокую затяжку и снова выдыхаю ему в лицо. Он смотрит на меня и опять улыбается.
А потом выхватывает у меня изо рта сигарету и тушит о свою руку. Вкручивая ее словно шуруп все глубже и глубже. Чувствую запах горелого мяса и паленых волос.
- Что ты нах** делаешь - ору я - совсем обдолбался?! Какого х** ты творишь, мужик?!
Он стряхивает с тыльной стороны ладони остатки пепла и подносит руку к моему лицу. Я вижу на ней прожженную дыру от моей сигареты. Обуглившуюся кожу. Почерневшие края. Вонь не исчезает. Он снова улыбается.
- Ты что псих ?! - спрашиваю я, отшатываясь - нах** ты это сделал?
- Вот - отвечает он мне спокойно - вот какие чувства должна вызывать твоя писанина. Чтобы хотелось орать, рыдать и блевать одновременно. Чтобы оставалась в голове и не выходила из нее. Чтобы о ней вспоминали даже во время секса. Чтобы буквы стояли в мозгу. Чтобы читать хотелось сильнее, чем увидеть сиськи подружки. Чтобы забывать парней, семью, идеи. Чтобы помнить только обложки твоих гребаных книг. Чтобы тебя запрещали. Чтобы тебя ненавидели. Чтобы без тебя не могли жить.
- Так и передай своему модному писателю при встрече - добавляет он, сделав паузу, и снова улыбается - дружеский совет.
Я стою выпучив на него глаза и недоумеваю что вообще этому полоумному от меня нужно. Киваю и быстрым шагом возвращаюсь к себе, думая, что на дверь теперь придется вешать новый большой замок, на который как всегда неоткуда взять денег. Последние мы еще вчера спустили на выпивку. Придется снова толкать дурь, оставленную хиппарями.
- И кстати - кричит он мне вдогонку - туалет у вас в конце коридора!
Я оборачиваюсь.
- Меня Ирвин зовут - добавляет он.
Возвращаюсь в комнату. Кидаю в сторону сидящей с книгой пирсингованной интеллектуалки сумку.
- Собирай свои тряпки и проваливай. У тебя десять минут, если хочешь, чтобы мы разошлись мирно.
Подхожу к окну. "Чтобы читать хотелось сильнее, чем увидеть сиськи подружки." Ее сиськи мне больше не важны.
Чувствую, как этот лысый *удак улыбается в конце коридора.