4 Жизнь, собственно говоря, и состоит из кучи мелких повседневных и незначительных событий. А всё прочее уже просто интерпретации…

Когда много и подряд читаешь Хемингуэя, то привыкаешь к его авторскому полудокументальному стилю. В котором сочетаются обыденные на грани скучности диалоги и разговоры героев «ни о чём» с описаниями ниочёмных событий и поступков персонажей. И с довольно красочными при этом картинами природы и просто внешнего мира. Вот такое бытописательство, казалось бы, никаких вторых смысловых планов в себе и содержать не может — откуда им там взяться? Ан нет, вот как раз всё мастерство и искусство Хемингуэя в этом и заключаются, что посредством самых простых (так кажется читателю) литературных приёмов он умеет вызывать в нём, в читателе, ответный отклик, порой если не исключительной или чрезвычайной силы и мощи, то, как минимум, весьма заметный и оставляющий след в послевкусии.

Вот как раз примерно в такой манере и написан этот один из последних романов Хемингуэя, роман, автором вроде как не законченный, однако благодаря оставленным писателем нескольким его вариантам, доведённый до логического финала и изданный уже после смерти Хемингуэя.

И потому при чтении этой книги мы встретимся с несколькими смысловыми и содержательными темами. На поверхности будет описание семейной жизни молодой недавно поженившейся пары — писателя и его супруги. И тут нас ждут приключения самого разного рода, от простого описания медового месяца с его праздничными днями и страстными ночами, поцелуями и милованиями — это всё в начале их брака. И до развития затем их отношений вплоть до полной перемены полярности и появления третьей составляющей их брака — по воле и прихоти молодой супруги в их семейный дуэт встраивается молодая красивая женщина, сначала на правах приятельницы обеих, а затем пары как для Кэтрин (так зовут молодую супругу), так и для Дэвида (так зовут нашего писателя). И вот эта сюжетно-событийная линия представляет свой особый интерес, даже притом, что читатель особого интереса к теме сексуальных вариаций не испытывает и потому варианты шведской семьи, лесбийских отношений и супружеских измен у него вовсе не находятся в особом почёте — есть такое дело, ну и ладно. Однако Хемингуэй сумел провести своих героев, а вместе с ними и читателя по довольно тонкой грани, когда психология внутренней жизни Кэтрин, Дэвида и Мариты (так зовут девушку) заслоняет их сексуальные игры. Да Хемингуэй вовсе и не стремится завлечь читателя описаниями постельных сцен и прочей физиологической возни — всё это страждущий таких сцен читатель должен будет довоображать сам, ибо роман в этом смысле почти что целомудрен.

А второй содержательно-смысловой линией в книге будет встроенный в него рассказ. Рассказ, который Дэвид сочиняет тут же, день за днём, практически на глазах читателя. На самом деле он пишет последовательно несколько рассказов, отрываясь при этом от написания начатого им романа (это важное обстоятельство для развития сюжета этой книги и для объяснения некоторых поступков Кэтрин), однако последний рассказ нам в этой книге передают практически в полном объёме.

И, наконец, третьей составляющей будут размышления Дэвида о писательстве вообще и о себе как о писателе.

Все эти три темы искусно переплетены между собой, причём так плотно и тесно, что составляют единую ткань нашего романа, и ни одну из этих линий вынуть невозможно — роман немедля перестанет существовать как единое целое событий, смыслов и эмоций.

В общем, получилась весьма интересная оригинальная и — это важно! — законченная книга.