4.5 Вызов Импресарио-8. Финита ля комедия!

Поток сознания про поток сознания.

Шницлер шницель... Штрудл, Нудл... Так себе идея читать «поток сознания» под поток песен из «Вонки». Композитор плох, совсем плох. Судя по всему, лейтенантику больше повезло с ораторией. Вообще классный писатель, Шницлер этот, раньше не попадался мне, теперь присмотрюсь. Ораторией-то сразу увлёк. По телеку поют, в книге поют – и главное, мне так же плохо, как Густлю. Густелю. Путаюсь, в окончаниях, по-русски так правильно, по-чешски эдак. А Густль и вовсе еврей, может его слева направо читать надо. А нет. Австрияк. К тому же с яркой антисемитской акцентуацией. Настолько яркой, что подвох чую. Я вообще антисемитов на дух не переношу, по одной фразе буквально вычисляю и уже человек для меня не существует. А Шницлер хоть и нападает, но это сарказм, видно же. В общем сначала увлеклась я страданиями молодого человека по поводу музыки и хорового пения. Не особо он остроумный, но наблюдательный, вон соседей-энтузиастов как смешно описал, каждое хорошенькое личико заметил, планы строил. Женщины, дуэли, карты, выпивка – всё между делом и всё ежесекундно. Куда в этом графике ему еще война нужна? А нужна, мечтает. Хоспади, дурак какой. Пустой лейтенант, просто молодой еще, и как сыр в масле катается. Проиграл? Маменька денег пришлёт, куда денется. Читала, читала, думаю, ну что из этого попугая вылезти может, какая история – пошленькая лямурка, не больше. Антреприза любви – из каждого театра по хористке. Вот петь закончат – и уже можно какую-нибудь птичку ловить. Аплодисменты, наконец-то! Бежать, бежать, умпа-лумпа-пара-пам-па. И вдруг в фойе какая-то нелепая сцена с булочником. В толчее, в непонятках, шёпотом. С булочником!!! Лейтенант в горячке, в бреду. Я тоже. Вернулась даже перечитать. Поток сознания, без диалогов, описаний, абзацев страшно тяжело воспринимать. Спасибо автору, хоть знаки препинания и заглавные буквы сохранил. «Каина» Сарамаго с содроганием вспоминаю. Никогда, никогда не пишите без заглавных букв – убийство читательских глаз и внимания. Кстати, абзацы тоже придумали умные люди. Потеряла мысль, чёрт. Где наши бараны?.. В общем после оратории у лейтенанта выдалась судная ночь на ровном месте. Чеховщина. Смерть чиновника помните? Вот те же яйца. Плюс сказка про глупую Эльзу. Короче Шницлер так здорово влез в шкуру лейтенанта, что я прям зачиталась. Дико не люблю мужчин-истеричек, но Густль, хоть и устроил феерическое шоу в своей пустой голове, не совсем уж истерик. Воображала, балбес, да. Молодость – не порок. Ориентиров у него нет, цели в жизни – поэтому его и выбила из колеи пустячная перепалка. Занятно, сколько и я, и Густль узнали о Густле за пару часов перед самоубийством. Некоторые мысли его признала даже, в подростковом возрасте такие всплески – нормальное явление. Не поздоровались – месть, усмехнулись вслед – вендетта, поползла стрелка на колготках – самоубийство. Эх, юность, танец под дождём с оголенным проводом в руках. Лейтенанту вроде уже не солидно так вести себя, но если жизнь не била, а только красивых женщин подсовывала да бутылки, то можно сохранить, если не тело и печень, то хотя бы девственную душу подростка! Окончание рассказа не особо удивило. Я всё время думала, а что ж там с «маленьким человечком» происходит. Какая муха его укусила, очки забыл дома, музыка штопором в сердце въелась? Как он там? А вот так... Ну что ж. Се ля ви. Шоколадку хотите? Умпа-лумпа пуру-пум-пум, грустную повесть тебе расскажу...