4

Двадцатый век начинался в Вене.

Крупнейшие философы, ученые, политические лидеры двадцатого века начинали свой путь на Рингштрассе. Высокопарное классическое искусство Гайдна и Штрауса перерождалось в инструментах молодых венцев. Аполлоническая страсть отцов к построению величественных и монументальных памятников культуры переросла в дионисийскую радость от познания самих себя, свойственную их детям. Общепризнанное в Вене превращалось в индивидуальное, а индивидуальное требовало всеобщего признания. В двадцатом веке все пути ведут в Вену, а любая великая мысль прячется на дне чашки кофе.

Это понял Эдвардс, и из его восхищения культурным значением Вены выросла целая книга. Главный герой книги, рок-музыкант Вилер Берден, попадает в 1897 год и становится свидетелем зарождения новой волны, которой в двадцатом веке суждено накрыть Европу. Надо сказать, рок-музыкант из него весьма условный: он вам и гений мысли, и звезда бейсбола, и бабушкин мальчик, который без ума от истории своей семьи, и был на Вудстоке и ни разу не ширнулся. В общем, совершенно не ясно, для чего Эдвардсу потребовалось делать из своего героя именно рок-музыканта - чтобы тот мог спокойно пропагандировать свободную любовь в пуританской Вене, или чтобы он мог изящно подыгрывать своим друзьям на классической гитаре? Это для меня загадка, но интересно другое: этот парень был воспитан коренным венцем, учителем истории в его частной школе, который и привил ему любовь к этому городу.

К слову сказать, после этой книги хочется побывать в Вене. Если вы впечатлительны и не имеете возможности это сделать, по возможности избегайте чтения этой книги.

Впрочем, как литератор Эдвардс так и остался на уровне преподавателя английской литературы, или кем он там подвизался в университете - если бы не это сладкое очарование истории и не моя любимая тема околонацистских путешествий во времени, то эта книга не была бы такой манящей и сказочной. Например, главный герой десять раз объяснил, как правильно слюнявить бейсбольный мяч перед подачей, чтобы отправить скользящий - эта деталь раздражает, а близость к этим описаниям сцен с Фрейдом наводит на мысль, что слюнявить мяч - это, возможно, какой-то изящный эвфемизм или синдром нервного заболевания.

Эта книга оставляет после себя смазанное впечатление: судьбу не обмануть, но, может, это и к лучшему.

Интересно, в каком городе мира уже успел начаться двадцать первый век. Делаю ставку, что это было где-то в Америке, хотя кто знает.