3 Такая харизматичная женщина, но что у нее в голове!

Доронина, конечно, красивая и, конечно, Актриса. Некоторые ее считают манерной, а мне нравится на нее смотреть в кадре, нравится ее манера держаться, говорить, двигаться, смотреть. Она запоминается, она самобытна. Мне искренне жаль, даже обидно, что я не видела ее в театре, во всех этих знаковых ролях, про которые она рассказывает в своих мемуарах: Настасья Филипповна, Монахова, Лушка, Аркадина, Софья. Особенно Лушка интересна - я, кроме Хитяевой, никого не могу представить. Нигде теперь этих ролей не найти и не увидеть. Моя же любимая роль у нее, как ни странно, Мачеха. Женщина "с легеньким умом", вроде мягкая да податливая, а на самом деле с таким внутренним стержнем, с такой выдержкой, что хочется в этом брать с нее пример. Одним словом - Героиня.

В целом книгу читать было интересно и легко. По всему видно, что у Дорониной есть и воля, и характер, и мнение, но из-за того, что она без дураков очень творческая личность, у нее в голове такой винегрет, что я всю дорогу испытывала ощущение неловкости и недоумения. Ее взгляды мне настолько не близки, что временами я даже останавливалась дух перевести: "Татьяна Васильевна, да вы в уме?? Что вы, черт побери, такое несете?!" И ладно бы она писала все это будучи одной ногой в маразме, другой в могиле, но ее мемуары изданы не позднее 1997 года. 60 лет - еще адекватный возраст. Так что я так и не поняла: глупость это, потеря ориентиров, отсутствие логики или что-то еще или вообще все вместе.

Во-первых, по тексту складывается ощущение, что искусство, в частности театр, превыше всего. Что люди искусства - это какая-то особая просветленная каста, высшая аристократия, им можно больше, чем всем остальным, они всегда над толпой, ибо они несут свет, культуру и нравственность остальному населению, которое от сохи и от станка. Но позвольте, где бы вы были со своим театром, если бы не было труда ткачих и шахтеров, строителей и электриков, геологов и трактористов, труда доярок, агрономов, слесарей и даже дворников?
Кстати о дворниках:

Наши соседи «слева» — молодая пара — Женя Рубановская и Володя Косарев. У них только что народившийся прелестный сынок — с беленькими волосиками и синими очами. «Справа» — семья дворников. Фанерная стена справа прогибалась от «дворниковых» страстей и густого, высококвалифицированного мата.

Т.е. хорошие соседи слева - молодая пара, а некультурные соседи справа - дворники. Вспоминается анекдот "мама русская, а папа юрист". Почему такой акцент на профессии дворника? Я правильно понимаю, что пьянство и мат это неотделимые атрибуты профессии дворника (ну, вы понимаете, эти дворники...)? А молодая пара чем занимается? А неважно, хоть и ничем, главное, что не дворники и что прелестный сынок. Вроде бы, что я прицепилась к этому кусочку текста - ерунда. Но мне видится здесь какой-то совершенно мразотный снобизм - дворники вроде и не люди, у них даже имени нет...

Конечно, искусство человеку необходимо. Духовное развитие в том числе делает человека человеком, но давайте не будем впадать в прелесть - для выживания человечества лицедейство не является деятельностью первой необходимости. Как говорил один хороший поэт с очень гибким позвоночником:

Летчик водит самолеты -
Это очень хорошо!

Повар делает компоты -
Это тоже хорошо.

Доктор лечит нас от кори,
Есть учительница в школе.

Мамы разные нужны,
Мамы разные важны.

Во-вторых, у Дорониной православие головного мозга - такое назидательное, с заламыванием рук, что все забыли Бога. Интересно, как ее религиозность уживается с ее 4-мя браками и профессией, которую каноническая Церковь не очень жалует (равно как и 4 брака)? Я не хочу обидеть ничьи чувства, я не против веры как таковой, но я против веры, которая ведет к мракобесию, которая ведет к убежденности "наша вера лучше вашей", которая мешает адекватно воспринимать действительность. А вот у Дорониной, судя по тексту, вера именно такая.

Митрополит Петербургский и Ладожский Владыко Иоанн <...> писал: «Пойми, русский человек, — Отечество твое ценой неимоверных жертв и страданий, ценой самоотверженного подвига отцов и дедов твоих отстояло духовную самобытность. Под натиском богоборческих сил и соблазнов “общества потребления” пали некогда Христианские государства Европы, разменяв “злато на черепки” — возвышенную духовность Божественной истины на блеск супермаркетов и блудливый ассортимент “секс-шопов”. Россия же — выстояла. Сегодня она — обескровленная, преданная, обманутая, но все еще страшная врагам своей нерастраченной духовной мощью — осталась едва ли не последним препятствием на пути триумфального шествия мирового зла, до времени скрывавшего свою личину под маской “демократии”, “гуманизма”, “прогресса”. Незыблемой основой этой русской мощи, залогом будущего воскресения Святой Руси была и есть Церковь Православная, торжествующая ныне свою духовную победу над богоборцами и христоненавистниками. Церковь никого не принуждает — но всех зовет разделить с ней это ее торжество. Вонмите гласу Церкви, придите под благодатный покров Русского Православия — и не будет в мире силы, способной одолеть наше соборное единство.
Многие народы, отступив от веры и Бога, духовно погибли. Утеряв свою самобытность и культуру, они полностью растворились в апостасийной “цивилизации потребления”, которая сегодня навязывается Западом всему миру как идеал».
Я смотрю на портрет Пастыря Доброго — очень простые, мягкие черты и веселый, чарующий добротою взгляд небольших умных глаз. Нет во взгляде упрека за грехи, нет многозначительного серьеза, нет желания «встать над толпой». Есть только призыв к любви.

Владыка говорит об исключительности русского народа и о бездуховном Западе задолго, как это стало мейнстримом, Актриса его всецело поддерживает.

В-третьих, у нее совершенно непонятное благоговение перед представителями белого движения в целом и эмигрантами в частности. Хотя казалось бы откуда - как я поняла, благородного сословия в ее роду не наблюдается.

Выгнанные, оторванные, вырванные с корнем, брошенные на чужбину, обруганные и оболганные на своей Родине люди, бывшие офицеры гренадерского полка, подобранные по росту, по стати. Ах, как это было тяжко. Смотреть тяжко. А жить им здесь как тяжко. А тоска, а русская, присущая только нам в сильной мере, непомерной мере — ностальгия! Ах ты, Боже ты мой! Господь наш! Прости и пощади это страданье!
На русском кладбище под Парижем стоял православный храм и русский священник вышел навстречу. Какая совершенная русская речь! Слово!!! Как великий, объединяющий навечно знак общности, как Божий дар!
Руки у священника натружены, с мозолями на ладонях и черной, траурной каймой под ногтями. Храм нищий, и священник нищий. Прирабатывает тем, что могилы помогает копать.
Он повел нас длинной, печальной аллеей к месту, где хоронят «воинство». «Здесь, которые с Юденичем, здесь, кто с Деникиным, здесь, кто с Врангелем были». И стоят эти памятники каждому отдельному «воинству» с изображением знамен и знаков и длинными списками тех, кто захоронен в этой черной земле.
У «врангелевцев», недалеко от общего памятника, зияли чернотой несколько могил. Словно они ждали жадно свои жертвы, открыв пасти. Я спросила: «Это столько человек сразу умерло? Почему могилы вырыты?» Священник ответил: «Они могилки заранее покупают, заказывают. Дорого платить. Так что они на могилки себе сами зарабатывают, оплачивают их, место себе определяют».
Значит, и те, которые плакали вместе с нами, здесь «себя определили», значит, они приходят на это кладбище и заглядывают туда — вниз, в черноту, в пасть, которая поглотит их, и не согреет, и не «упокоит», а просто поглотит, не примет в себя, как русская матушка сыра земля.
А батюшка сказал: «Давайте я вас к могиле Бунина подведу». И повел сквозь строй надгробий с надписями на русском языке знакомых русских фамилий: Гагарины, Голицыны, Муравьевы, Апраксины, Волконские, Оболенские… А это — Мережковские. А это — Булгаковы (оба брата Михаила Афанасьевича Булгакова). А это… Бунин. Окаянные дни, окаянная судьба…
Окаянство!
Окаянство! Окаянство!
Мир праху Вашему, Иван Алексеевич!

Мережковские...ах-ах, Булгаковы... ах-ах, Бунин...Иван Алексеевич...Просто завыть, забиться, захрипеть! Да эти прекрасные господа с актрисой за один стол не сели бы, а если бы и сели, то уж точно не на равных.
И это что, я стесняюсь спросить, окаянство? Что вся эта шобла, которая считала себя "над", вместо того, чтобы со своим прекрасным образованием и высокой культурой остаться в "горячо любимой ими России" и помогать строить новую жизнь без эксплуатации человека человеком, вцепилась в свои тряпки и цацки и слиняла в эмиграцию, где плевалась ядом в своих соотечественников, а кое-кто даже приветствовал истребление этих соотечественников в 41-м году? Тоска у них...

В-четвертых, блистательная самостоятельная женщина, актриса, любимица публики, человек, ведущий активную светскую жизнь, сетует, что теперь женщины стали слишком независимыми, в одном строю с мужчинами:

Это была самая пленительная, самая женственная и самая красивая из всех теток на свете. Она «вела дом» на проспекте Щорса. Дядя Володя, ее брат, дядя Миша, ее муж, дядя Митя, муж сестры Лены, сама сестра Лена — все ходили на работу. Не ходили на работу тетя Катя, ее мама Ольга Александровна, ее отец Петр Петрович. Вела дом одна тетя Катя. Она готовила, убирала большую квартиру, она мыла посуду, и при этом я никогда не видела ее неулыбающейся, непричесанной, в халате и шлепанцах. Ее красивые руки всегда были ухожены, с длинными красивыми ногтями, даже на кухне ее черные волосы не выбивались из тяжелого узла, уложенного чуть книзу, на середине высокой шеи. Говорила она всегда негромко и мягко. Мужа называла только «Мишенька». Она была из того поколения женственных и подлинных женщин, которые не жаждали эмансипации, равенства, не хотели казаться сильными, они интуитивно чувствовали силу слабости, мягкости и покоя, которые даны женскому роду, они были мудры. Я помню, как она танцевала. Заводили патефон, мою любимую пластинку «Утомленное солнце» ставили особенно часто. Словно совсем забыв, что она готовила стол, тушила, пекла и жарила, ставила красивые тарелки и бокалы, приготовляла салаты и заливную рыбу, — тетя Катя танцевала как никто другой, она была самой прекрасной из всех танцующих..

Да, описание тетки очень трогательное и очень нежное. Но что за придыхание в отношение мудрых женщин, не жаждущих эмансипации! Серьезно? Да понимает ли г-жа Доронина, что если бы не те немудрые женщины, которые в свое время жаждали равенства и эмансипации, отправлялись в ссылки, тюрьму и гибли за эти идеи, если бы не эти женщины, не "понимающие силу слабости", то актриса Татьяна Доронина никогда не стала бы актрисой, и уж тем более не стала бы руководителем целого московского театра. НИ-КОГ-ДА! Она сидела бы в деревне, откуда родом ее родственники, и занималась бы с утра до ночи хозяйством, у нее было бы на каждом пальце по ребенку и иногда ее бы поколачивал муж. Вот такая бы была сила мягкости и покоя. Я недоумеваю, когда женщины получившие хорошее образование, добившиеся карьерных высот, красивые и ухоженные, не изможденные бытом, отказывают в этом своим сестрам и проповедуют с высоких трибун для остальных мракобесную триаду Kinder, Küche, Kirche.

И последнее, что меня царапнуло:

Девочка родилась красавицей, и мои золотые родители стали думать, какое же имя дать своему красивому детищу. Остановились на имени Лариса, ибо при такой красоте никаких «Марий, Прасковий и Елизавет» быть не может

Допустим, допустим(!) Прасковья - имя деревенское, но чем не угодили Дорониным имена Мария и Елизавета - имена, которые носили монаршьи особы? Мне, как любящей свое имя, было читать такое странно и неприятно. Что бы сказала на это княгиня Марья Алексевна Мария Антуанетта, Мария Тюдор, Мария Стюарт, Мария Терезия и еще целая куча околовенценосных благородных Марий. А сколько красавиц Марий в нашей литературе: Марья-искусница, Марья Моревна, Марья Болконская (да! для меня это самый красивый женский персонаж романа), Маша Миронова, Маша Троекурова...Хотя, возможно, я не поняла иронии...

В целом, я не жалею, что потратила время на эту книгу. Просто в очередной раз убеждаюсь, что деятели культуры - это всего лишь деятели культуры. Так что не стоит из актеров и режиссеров лепить небожителей, эталон ума, утонченности и интеллигентности. Что-то в последнее время, когда они открывают рот, высокий уровень их интеллекта и нравственности вызывает большие сомнения.