4

На самом деле Каренину я перечитывала, первое знакомство было во время учебы в бакалавриате, т.е. больше 8 лет назад, и я на самом деле люблю сравнивать свои впечатления от произведений, прочитанных спустя большой промежуток времени.

По первом прочтении обычно происходит знакомство с историей и героями, помню, как мне было жаль Анну, как я осуждала общество, которое так легко отвернулось от неё, даже делая скидку на время, как не нравилось мне нарочитое противопоставление "правильных" семейных ценностей Левина и такой вот "гулящей" Карениной.

Но при повторном прочтении всегда начинаешь обращать внимание на детали, не отвлекаясь на сюжет, который все равно так или иначе помнишь в общих чертах. Мне по-прежнему не нравится это нарочитое противопоставление, понятно для чего нужное, но такое неприятное, и мне по-прежнему не сильно интересно было следить за Левиным и его поиском себя, уж простят меня ценители (и да-да, я знаю, что в этом образе Толстой представлял себя, ох, уж эта сцена с дневниками, которые он дал прочесть своей невесте), но что я заметила... В какой-то момент образ Анны меняется в угоду демиургу Толстому. В начале романа и в конце это совершенно разные женщины. К финалу Анна становится неуверенной в себе, только и делающей, что ревнующей своего молодого любовника, истеричкой, допускаю, что от сидения в четырёх стенах и невозможности быть самой собой + употребления сильнодействующих веществ, она могла хватить лишнего, но Толстой нарочно делает из неё ненормальную, которой уже ничего в жизни не надо, лишь бы Вронский "пожалел" *о чем пожалел, ведь по сути он ничего не сделал?! не важно, пусть жалеет и все тут*. Став матерью, сама я также никак не могу понять, как женщина может отвернуться от своего ребёнка, смотреть на малышку, видеть в ней черты своего любимого человека, никто ведь не будет спорить, что Анна как бы любит Вронского, да?! и испытывать при этом что? - неприязнь?! Как может предпочесть одного ребёнка, замечу, от не любимого человека, другому, рожденному вроде как в любви.

В общем не поверила я Толстому и его такой удобной морали, делайте так и будете счастливы как Левин с Кити, и не делайте так, а то закончите как Каренина