2 Море пустоты

Это был интересный опыт: я начинала читать книги Моргенштерн, будучи абсолютно предзвзятой: несколько человек сказали: тебе точно понравится, и я предвкушала приключение.

Поэтому опыт заключался, в первую очередь, в том, чтобы постепенно — страница за страницей — ощущать, формулировать, осознавать собственное мнение, давать книге свою оценку, освобождаясь от чужих мнений и чужих отзывов, мучительно нащупывать, что, почему меня не устраивает, что мешает читать, что меня раздражает, что, наконец, вынуждает меня бросить читать (но я не бросила, потому что упрямо решила дать книге шанс до последнего: а вдруг?).

"Вдруг" не случилось, и книга мне — мне! — безоговорочно не нравится, и я сейчас объясню, почему.

Начну с главного: кто сказал, что если навертеть книгоцентричную историю, то непременно получится литература? Говорят, хороший писатель должен быть начитан, факт, но знаете, помимо начитанности хороший писатель должен обладать способностью создать связный нарратив. Я даже не говорю "увлекательный". Я даже сейчас не говорю о том, что нарратив должен (ок, по максималистскому убеждению многих, но не всегда — по моему, мне зачастую достаточно хотя бы увлекательной истории) нести какую-то идею. Но.

У меня сложилось впечатление, что автор захотела навертеть аллюзии на аллюзии и приправить ссылками на Важное, так, чтобы все непременно узнали отсылки и сказали: о! И всё это можно обернуть в фантик красивой атмосферы загадочности и романтичности, добавить котов для милоты (коты всегда работают!), сов (потому что мэджик же), символов, да побольше, дверей загадочных, путешествий во/вне времени, любви вечной, и, конечно, всё время повторять словосочетание "Беззвёздное море", потому что в отрыве от контекста оно загадочно и непонятно, а в контексте должно произвести на читателя сокрушительно сильное впечатление.

Вот только в контексте — чего??

Я действительно старалась читать, я напомню, что начинала читать с огромным кредитом доверия и вчитывалась в каждую предлагаемую мне историю, я была открыта и готова: сопереживать, восхищаться, ужасаться, умиляться. Интересоваться, в конце концов. Вот только я на трети книги поняла, что мне а)не интересно б)я не сопереживаю в)я не ужасаюсь, не умиляюсь.

Я вообще ничего не чувствую.

Язык. Да, это перевод. И коллеге, которая тоже собиралась читать эту книгу, наслушавшись восторгов, я дала единственный совет, который в состоянии дать сейчас: попробуй почитать в оригинале, а потом скажи мне, насколько хорош исходный текст. Потому что перевод ужасен. Предложения рваные, местами в них явно не хватает членов предложения (упущено то подлежащее, то сказуемое, то члены предложения стоят на неправильных местах, что бьёт по моему чувству эстетики и пониманию законов хорошего текста).

Самая маленькая куколка — это в натуральную величину пчелка.

Повествование ведётся то в настоящем времени, то в прошедшем (когда нам преподносят одну за другой истории/сказки/легенды и так далее), но это полбеды: порой время рассогласовано даже в пределах одного кусочка текста.

Улыбку Мирабель как водой смыло, и эта реакция удваивает тревогу, которую Закери все время пытается заглушить.

Местами я останавливалась и перечитывала предложения, потому что спотыкалась о нелепые конструкции и просто не могла понять, что имеет в виду автор.

Как к этому пришло? Одна книга, один человек. Годы недоумений и скуки, а теперь вдруг все сразу навалилось, внезапно.

Он и без того заинтригован. Он это знает.

Но что в нем такого?

Что-то ведь есть.

Интригующий неизвестно чем молодой человек поднимается из-за стола, оставляя двух женщин болтать. Он идет вглубь бара и едва отходит от стола, как что-то меняется в его глазах. Не хмель читается там, а мечтательность и отстранённостью, словно он не вполне здесь, а где-то витает, и еще, пожалуй, легкое беспокойство. Да, все страньше и страньше.

Ещё. Конструкции избыточны, пафос местами (я бы сказала, почти везде) зашкаливает так, что читать это неловко.

Не понимая, где он, одурманенный, не поспевая мыслью за телом, он чувствует себя так, словно продирается сквозь кристально-чистую трясину. Как будто он все еще во хмелю, но хмель этот какой-то неправильный.

Единственный раз, когда он испытывал что-то подобное, было после ночи, о которой он предпочел бы забыть, когда он перебрал с шардоне. Так вот, сейчас примерно то же яркое, чистое ощущение белого вина: покалывающее язык, островное, с легким дубовым оттенком. И еще похоже на то, когда встаешь, не помня, как падал.

Ещё ремарка про язык: я начала слушать аудиокнигу, потому что "Море" есть в начитке великолепного Игоря Князева, а он делает волшебнее любой текст, который произносит. И довольно долго я не понимала, что происходит: с одной стороны, мне вроде должно быть интересно, но мне почему-то неинтересно, а историй слишком много, и они ускользают от моего внимания.

Тогда я решила, что это книга, которую нужно читать глазами, чтобы оценить сюжет и текст. Какой меня ждал сюрприз: оказалось, что читать это глазами мне почти физически больно — кровь из глаз. :)

Итак, книгоцентричность. Книга про книги, книга про загадочное место с книгами — ну как она может не привлечь внимание книголюбов? Главный герой в детстве видит вроде бы нарисованную (или нет?) дверь и упускает шанс её открыть (мы все узнали сюжет), потом какое-то время мается, а потом ему в руки попадает загадочная книга, где описан тот самый эпизод его жизни! Интересно? Ещё как! Ну и далее читателю хочется вместе с героем разобраться в происходящем, понять историю загадочной книги, понять, что за интриги вокруг неё наверчены, и открыть, наконец, загадочную дверь в загадочное место.

Это могло бы быть чертовски увлекательно, если бы не получилось вторично и скучно. Мы узнаем столько отсылок к другим приведениям, и лично во мне эти отсылки вызвали только одно желание — поскорее отложить "Море", перестать читать симулякр и взять в руки настоящее: перечитать любимое! И "Дверь в стене", и "Алису в стране чудес", и "Хроники Нарнии", и цикл про Кладбище забытых книг Сафона (о, я же в своё время взахлёб прочитала три книги и потом ждала четвёртую, и она всё объяснила и расставила по своим местам!). А если говорить о переплетении историй прошлого/настоящего/будущего, если говорить о том, как символы одних эпох звучат в других, как кочуют души героев из тела в тело, как причудливо гуляет сюжет через года и столетия, так "Облачный атлас"Митчелла тоже уже написан (и написан несравнимо лучшим литературным языком, и каждая история в нём вовлекает читателя куда более умело). А если говорить о блуждании героя по загадочным интерьерам, поиске новых путей и дверей, так у нас есть ещё и "Пиранези" Сюзанны Кларк...

В общем, я раньше такого не испытывала: чтобы книга вызвала во мне жгучую тоску по целой стопке других книг — настоящих. :)

Герой. Что я вообще поняла про героя, кроме того, что его зовут Закери Эзра Роулинс? Почему я должна была как-то ему сопереживать и интересоваться его судьбой? Честно, я вернулась потом к началу книги, чтобы найти описание его внешности и хоть какие-то черты характера — всё блекло и пресно, я не вижу ни конфликта, ни стремлений, ни динамики его желаний и поступков, я воообще ни-че-го не вижу! Мне в какой-то момент стало до лампочки, достигнет ли он цели (а какая у него цель?) и что с ним случится в итоге, потому что, как по мне, автор не приложил усилий для того, чтобы я герою сочувствовала. То же могу сказать про остальных персонажей — они все для меня оставались статистами. Чем Дориан особенный? Тем, что у него с Закери любовная любовь (об этом позже ещё скажу)?

Сюжет, нарратив. Где? Где логика повествования? Где обещанное читателю "в конце все истории переплетутся, и читатель получит все ответы"? Какой-то мир, который функционирует по непонятным законам, в этом мире что-то то и дело происходит, с героем что-то постоянно случается (он не совершает поступки, нет, что-то происходит с ним, это ходячий страдательный залог), автор то и дело совершает повороты сюжета, которые базируются на "а потому что так". Текст ставит перед читателем вопросы, но вместо ответов на них автор подсовывает новые и новые вопросы, это, знаете, утомляет до такой степени, что потом становится всё равно.

Про любовную любовь скажу. Я не увидела в этой линии ничего, вот вообще ничего кроме реверанса ЛГБТ-сообществу. Сама по себе гомолиния в книге меня не оттолкнёт, вот только обусловленности у такой линии должно быть, на минуточку, достаточно, чтобы читатель ей поверил (я молчу про то, что с обусловленностью вообще всех линий в этой книге плохо).

Я увидела двух мальчиков, один из которых внезапно подскочил и сказал другому "я не хочу потерять тебя" (ну, что-то вроде того). Я не буду развивать эту тему, достаточно моего "не верю", оно относится ко всему произведению в целом, но конкретно  в этом месте перебор неестественности зашкаливает.

Я достаточно поругалась? Потому что я напоследок приберегла то, что мне в этой книге понравилось (да, есть и такое).

Когда автору не приходится спешно рисовать развитие непонятного сюжета в непонятном направлении или пыжиться на пафос, чтобы изображать любовные чувства, она будто расслабляется и начинает с кайфом, с толком и со знанием дела описывать интерьеры, одежду и еду.

Господи, какие же там уютные комнатки — в этом их загадочном подземном мире! Кровати, камины, ванные с львиными лапами — awww! А шкафы с одеждой и обувью подходящего размера!

А кухня! Я умилялась и получала настоящее удовольствие, когда читала, как Закери попросил, например, кофе и получил кофейник, сливки, сахар и набор маффинов и круассанов.

А завтрак!

... кофейник, омлетный рулет, два поджаренных ломтика хлеба на закваске, керамическая баночка с маслом, сбрызнутым медом и посыпанным солью? и корзинка с мандаринами.
Закери собирается написать "спасибо", но фиксирует более сильное чувство. 

Кухня, я вас люблю!

Ответа он не ждет, но опять раздается звоночек. 

Спасибо, мистер Роулинс. Мы тоже хорошо к вам относимся.