5 Спойлер Жить или имитировать?

Десять раз чуть не умерла, поглощая язык Набокова и восхищаясь описаниями. Что прогулка по летней улице, что постельная сцена, что внезапно остановившиеся часы, что бедно-жёлтые усы... На этом рецензию можно и заканчивать, право слово.

Шутка. Я действительно обожаю Владимира Владимировича за то, что чтение каждого его произведения похоже на прослушивание музыки, в которой выверена каждая нота. Одного только слога достаточно для получения искреннего, ничем не замутненного удовольствия. Но когда к нему присоединяется сюжет – становится совсем хорошо.

Долгий скучный брак, волнение тела и сердца при виде молодого симпатичного человека, тайна измены, неизбежность разоблачения – старая история о страстях человеческих с финалом, полным безумия, не так ли?

Однако изощрённая игра Набокова с читательскими ожиданиями разворачивает всё происходящее и показывает с другого ракурса.

Голову кружит, как водится, женщина. Она же в этом произведении и получает своё желаемое – любовника. Такого, что можно наряжать в смокинги и модные галстуки, гладить по голове, как преданную собаку, говорить ему, что в голову взбредёт. Марта окружает Франца симпатичными для нее вещами, водит за нос, водит за собой в постель, когда ей того хочется, водит в театр и на курорты. Она любит его, разумеется. Прямо как свой дом со множеством комнат, розовую воду по вечерам и гимнастику по утрам, как положение в обществе и статус богатой дамы.

Из Франца получается чудесная вещь. Провинциал, совсем ещё юный и робкий, ни шагу не способный сделать без пинка окружающих. Он и карьеру получает благодаря письму матери и покровительству дяди, и работает точно по выданным ему инструкциям, и режим своего дня в итоге доводит до автоматизма: утренний кофе, метро, работа, Марта, полчаса на газету, ужин. Зачатки его воли, что виднеются в начале книги, подавляются силой, убедительностью, женским очарованием пластмассовой fem fatale всего произведения:

"Он знал, что против этого блеска идти нельзя. Будет так, как она сказала".

Под конец он, совершенно выжатый, потерянный, уставший донельзя, только и может, что думать о своей даме. Даже когда понимает, что требует она от него необычайного и опасного, как ни посмотри: убийства.

Марта жаждет свободы. Хотя вернее будет сказать, что контроля: мальчик на поводке, дом в собственности, безбедное бытие, красивое старение в идеальном раю, состоящем из очень приземлённых вещей. Она и мужа своего рассматривает только как препятствие. Рассуждает о его смерти столь просто, будто собирается открутить голову кукле, не более. Своими ли руками? Как же. У нее есть мужчина, рыцарь, верный пёс. Он обязан остаться рядом, обязан смотреть с обожанием, обязан легко и просто столкнуть не умеющего плавать мужа в воду по щелчку пальцев.

Бедняга Драйер. Когда он появляется на страницах – всегда такое чувство, будто вас выпустили на свежий воздух из душного помещения. Он смеется, шумно плещется в воде, играет в теннис, сгорает под солнцем, по-дурацки шутит и бесконечно ищет в жизни лёгкость, свежесть, приключения. Его хобби невинны и прекрасны, деньги даны ему счастливой случайностью в кризис, но именно фантазия и умение рисковать, свойственное предпринимателям, позволяют их преумножить и сохранить.

Любовь его к жене тоже искренняя – он радуется, как мальчишка, ее улыбкам, замечает счастливо новые наряды, рыдает навзрыд ночью на балконе у моря после последнего вздоха. Хороший Драйер человек. Живой.

Ещё есть старик. Менетекелфарес, как сказано в финальной сцене. Все только игра его воображения, сила внушения, ловкость рук. Франц им исчислен, взвешен, найден очень лёгким. Последняя сцена с ним то ли сон тщедущного молодого человека, то ли намек на автора внутри произведения, то ли библейская отсылка. А скорее всего всё вместе. Презанятная деталь сюжета.

Из-за изысканной словесной игры вопрос "Что же дальше?" не отпускает до последних страниц и сюжет лишь на на последних пяти раскрывается полностью.

Что же до морали, то она сложна и проста, как извечные человеческие истины.

Во-первых, жизнь ради одних только материальных благ или одержимости скорее доведет до нервных срывов и скоропостижной смерти, чем до счастья.

Во-вторых, бытие в качестве "хорошего человека", даже умного и предприимчивого, не спасет от бездушных людей вокруг.

В-третьих, важно ли всё это, если только чудится безумному старику, который создал и нас, и вас, и тех других в чертогах разума?