2 Спойлер Пыль в лицо

Life seemed mostly flies and dust.
(В жизни, кажется, только и осталось, что мухи да пыль.)

Такая для меня оказалась и эта книга. Полная мух и пыли.

Читала роман для обсуждения в кругу друзей (в организованном нами же мини читальном клубе) – до рукоприкладства не дошло, но мы очень старались.

Поэтому выплёскиваю весь негатив сюда! В хронологическом порядке! Дальше – заметки по тексту, море негодования и спойлеров.

Главная моя ошибка – ещё до прочтения думать о том, что это роман об истинной любви, о судьбоносности встречи. Все мы видели этот кадр из старой телесериальной версии, где Ральф и Мэгги стоят перед кустами роз и тянутся друг к другу с прикрытыми глазами?

Столько лет я хотела прочитать Поющих в терновнике, чтобы ощутить эту.. светлость истинного счастья?

Возможно, тогда я не была бы столь сильно разочарованна в книге, как сейчас, но! что имеем.

1. При всей моей любви к Падди (один из самых нераздражающих меня персонажей в романе), но то, как он вспылил на моменте с вшами и ринулся обвинять семью итальянцев в том, что это их девочка заразила Мэгги, меня очень сильно разозлило. Мэгги спит на сене со старой лошадью, но вши у нее от богатой девочки с чайным сервизом..

2. Странная зависимость Фрэнка от матери:

"But you need a wife, Frank. If you had one, you wouldn’t have time to think about me. (Тебе нужна жена, Фрэнк. Если она у тебя появится, у тебя не останется времени думать обо мне.)"

– видел ли Фрэнк в Мэгги Фию? Те отголоски до-Паддовских воспоминаний о Фии? Нормально ли слизывать с ладоней слёзы своей младшей сестры?

3. Но куда страннее мэрисьюшная привязанность Ральфа к девочке 9 лет, ведь все мы, когда впервые встречаем ребёнка на платформе, думаем:

"She was a child, and therefore no danger to his way of life or his priestly reputation (Она еще совсем ребенок и, значит, ничем не грозит его образу жизни и его доброму имени пастыря)

– как будто бы не церковнику это говорить... но дальше – лучше (он там тратит деньги на подарки и обустройство комнаты Мэгги):

".. fitting setting for his jewel (.. чтобы подходило его сокровищу)"

– Ральф буквально называет незнакомого ребёнка 9 лет своим сокровищем. С момента первой встречи. Человеку 28. Все нормально?? Мы всё ещё читаем роман о великой истории любви??

4.

“I wonder why you tug so at my nonexistent heart? (Почему ты так волнуешь моё несуществующее сердце?)”

– (это я выписывала возмущения по мере чтения) если не будет развилки к тому, что Ральф просто хочет стать отцом – я умываю руки.

5.

“You’re a man first, Ralph de Bricassart! Being a priest makes you feel safe, that’s all. (В первую очередь, ты мужчина, Ральф. И лишь то, что ты священник, заставляет чувствовать себя в безопасности.)”

Какая бы не была раздражающая Мэри Карсон, но прошу, дайте ей промыть всем мозги!!

6. Дальше – лучше!

"He didn’t want Meggie to grow up, he wanted the little girl he could treat as his treasured babe. (Он не хотел, чтобы Мэгги выростала, он хотел, чтобы она оставалась маленькой девочкой, с которой он мог бы обращаться, как с малышкой)"

– я посмотрела и пересмотрела много, очень много сезонов Мыслить как преступник. У всех педофилов есть свой типаж и подходящий возраст. И когда дети, которых они похищают, вырастают из этого условного цифрового барьера, они избавляются от них и похищяют новых. Позже, кстати, Ральф скажет ещё одно свое "восхитительное, такое светлое, искреннее, поистине судьбоносное" высказывание в отношении Мэгги, "любви всей его жизни":

"He hadn’t come to Matlock to see the woman at all. He had come to see the child. It was the child he loved, not the woman. The woman he had hated from the moment she came into being. (Он приехал в Мэтлок не для того, чтобы увидеть женщину. Он приехал навестить ребёнка. Это ребёнка он любил, не женщину. Женщину он ненавидел с момента, как она появилась на свет)"

– тут должна быть шутка про Питера Файла из Компьютерщиков (если быстро произносить на английском, получится педофил!!)

7. Снова радостная заметка по мере прочтения книги: "13 млн фунтов победили педофильи чувства ахахах" а сам Падди оказался более стоящим Господа человеком, чем священник... да ну и чего мы от Ральфа ожидали?

8. А вот сейчас серьёзно. Мне очень нравился Падди, мне был комфортен Стью. Поэтому на их смертях я даже расстроилась (потому что это означало, что мне придётся один на один оставаться с остальными не лучшими персонажами книги..) но опустим это.
Перейдём к предглавному – во-первых, почему Ральф всегда как чёрт из табакерки появляется со своим паучьим чутьём? Что это за магическое "Я чувствовал, что-то должно произойти, поэтому купил билеты на самолёт и гнал 70 миль до вас". Позже, в Мэтлоке, на моменте рождения Жюстины, он тоже приехал вдруг, гонимый своим "ощущением чего-то надвигающегося"... что это за мыльная опера? Это фанфик? Манга? Где главный герой всегда в нужном месте в нужное время? Желание взаимодействия персонажей, находящихся в самых отдалённых друг от друга местах? Мы тут серьёзные вещи читаем..

А теперь к главному – у вас умирает отец и брат. И в этот же вечер вы раздеваете и целуете чужие синяки на теле. Всё нормально? У меня даже комментариев нет, последний женский персонаж, который мне так сильно не нравился, был Наташей Ростовой, и чём-то мне они друг друга напоминают.....

9. Дальше разбавим мой текст криком (очередным) души! Это был первый раз за книгу, когда я расслабилась и действительно желала всем одного лишь добра – когда Мэгги поехала комфортиться на курорт. И переживала о своей женитьбе. О гордости. О многом. Хотелось встряхнуть её, крикнуть: "Девочка!! Хватай дочку, деньги (15к фунтов и по 2к в год) и бегом на курорт!!! Живи, отдыхай и трать деньги!!!!" – так хоть бы муку мне на прочтение этой книги сократила бы...

10. Хорошего по-немногу. Покупались, и хватит. Когда мне вдруг начинает нравиться Ральф, потому что лучше уже никого и ничего не будет (как мы понимаем, никто из героев никогда не выберет поехать на острова и релаксить), я читаю это:

".. for sixteen years he had shaped and molded her without knowing that he did, let alone why he did. (.. в течение шестнадцати лет он формировал ее, не зная об этом, не говоря уже о том, зачем он это сделал)"

– и я вспоминаю все свои верхние записи про педофилию. Как же это всё-таки противно – менять девочку с 9 лет, строя из себя святого человека, отрицающего любые "двоякие" на этот счёт мысли, кроить её под себя. Как растить скот на убой, только ребёнка – мерзко и неправильно.

11. Хотя я всё равно считала и буду считать, что никакая это не история любви длиною в десятилетия. Ральф полюбил Мэгги, чтобы продолжать любить Бога. Словно бы ему нужна была хоть какая-нибудь любовь хоть к кому-нибудь, чтобы вопреки ей отдаваться Богу..

12. Но если педофилия – это плохо. То как мать Мэгги где-то там, около-рядом мелькает (и даже последующие её "правильные" решения этого не изменят): в этом отрывке Жюстина говорит, что всегда приглядит за Дэном, Мэгги сетует, что хотела бы делать это сама, на что Жюстина отвечает, что она наоборот – хотела бы Дэна в своё единоличное пользование. На что мы получаем ответ Мэгги, в стиле яжмать для Дэна:

". this precocious little scrap was going to steal her son from her (.. этот не по годам развитый мусор (можете выбрать любой подходящий вам перевод для "scrap", их там много) собирался украсть у неё сына)"

– все же мечтают, чтобы их матери так о них думали? В эту же копилку:

"Her heart was breaking at losing Dane, and light at the thought of losing Justine. (Её сердце разбивалось от потери Дэна, и светилось от мысли о потери Жюстины)"

13. Немного о хорошем!! Первый раз, когда слёзы просто сами потекли по щекам, был, когда миссис Смитт побежала встречать Джима и Патси после Африки....

14. Разбавим всё шуткой минуткой. Внимание, это архиепископ Ральф незаметно блуждает по улицам Джилли до самой Дрохеды на спортивном Астон Мартине. Загуглите машину тех лет. Человек-инкогнито, получается.

15. Внезапно – стеню Жюстину и её любовь к Лоренсу Оливье!!

16. Ну и закончим на том, что я каждый раз думаю, что дно пробито. Но дно пробивается ещё глубже (это всё в отношении Дэна, её (Мэгги) сына):

"Ralph de Bricassart, plus a little of herself. How could she not be moved at seeing in its extreme youth the body of the man who had joined in love with her? She closed her eyes, embarrassed, hating having to think of her son as a man. Did he look at her and see a woman these days, or was she still that wonderful cipher, Mum? .......... God damn him, God damn him! How dared he grow up? You can’t do it, I won’t let you!” Meggie cried, her hand reaching for his arm, clutching it. How smooth it felt, the hint of great power under the skin, just like Ralph’s. Just like Ralph’s! (Ральф и что-то от неё тоже. Как могла она не ощутить волнения, узнав в этом ещё очень юном теле другое, с которым её соединяли когда-то любовные объятия? Она закрыла глаза, смутилась, обозлилась на себя за то, что смотрела на сына как на мужчину. Видил ли и он в ней женщину, или она для него по-прежнему всего лишь загадочный символ — мама? ......... Бог, чёртов Бог, как он мог? И как Дэн посмел вырасти? Я не отпущу тебя! – вскрикнула Мэгги, её рука искала его руки, схватила её. Как гладко это было, какая скрытая сила под этой кожей, прямо как у Ральфа. О Ральф!"

– в общем, страшно это всё...

А теперь по книге: это, возможно, впервые, когда я встречаю более-менее интересный сюжет, написанный настолько нудно, насколько это вообще возможно. Полные беспросветные "мухи и пыль". Более того, создалось такое впечатление, что, начиная с момента взросления детей Мэгги, сама автор подустала от своей писанины. Герои, у которых был хоть какой-то, но характер, – совершенно его растеряли. Братья Мэгги превратились в картонные фоновые картинки "смущённых и не думающих о женитьбе" одинаковых солдатиков (очень странно, что даже в мыслях Мэгги думала о том, чтобы Жюстина вышла замуж и продолжила дело Дрохеды, но ни разу не подумала обратиться с этим предложением хоть к одному из своих братьев), и это при том, что у всех изначально был разный характер. Словно бы автор сама устала от своих персонажей.

Под конец все появляются как бы вскользь, внезапно, ненужно, просто чтобы напомнить читателю, что они ещё здесь, автор про них помнит (чего стоят бессмысленные два письма от Люка с последующей потерей от него всех контактов – его сахарный тростник придавил??).

В общем, нудное стало ещё более нудным, событием ради события, горем ради горя (хотя горюют все условно, лишь для галочки – в словах и, в меньшей степени, действиях это никак не отражается).

Закончить хочу ужасным шоком от русской локализации. Читала весь роман на английском, поэтому захотелось проверить, как ребята разобрались с каламбуром – загуглила вначале текст книги, и когда прочла нужный момент, подумала, что попала на любительский перевод. Нашла официальный. Точно такой же......

" – Вот упрямая! Я же вам объяснял, моё имя произносится не Ливень, а Лион.
– Да нет же, вы не поняли… Если ваше имя произносить по-моему, оно на слух австралийца волшебное. Ливень. Проливной дождь. Он даёт жизнь пустыне."

В английском варианте (он немец же) зовут его Рейнер. А она в шутку называет его Рейн. Дождь.

Скажите, кто в здравом уме будет называть человека ливнем?

Поэтому в момент, когда увидела русский перевод, поняла, что, если бы начинала своё чтение с него, – испанский стыд испытывала бы в десять раз чаще.

И, скорее всего, так никогда бы и не закончила читать этот роман...