4.5

Это не дебютный, написанный уверенно и бодро, не выхолощенный при этом техникой и не отягощенный слезовыжиманием роман.
Шестнадцатилетний Глеб наступает на все грабли шестнадцатилетних. Но делает это не по пошаговому руководству, собранному со страниц мировой литературы, и не сферически в вакууме писательского воображения (ну как писатели рассказывают о детстве и отрочестве? Каждый второй текст — книга воспоминаний и детства чистые глазенки, что профессионалов раздражает, некоторых адекватных возрасту персонажей читателей отталкивает). Глеб проживает эти свои переходные во всех смыслах горести и радости, и молодой автор делает это вместе с ним — роман разбит интерлюдиями с историей, рассказанным от лица критика и журналиста Артема Роганова, навещающего родителей, размышляющего о том, что видит, стоящего на рельсах, по которым летит минувший уже год. 328 страниц достоверного взросления, приятно вшитых в строки отсылок ко всему на свете и вопросов, которые мы все так или иначе задаем себе с самого начала 2020-х.

У Глеба тоже есть родители, дрейфующие на разных льдинах, и разрыв между ними все шире. Есть еще Аня. Она старше — но не сказать, что многоопытнее и жизнь уже дала ей какие-то подсказки, что делать с собой в окружении других. Они с Глебом настолько разные, насколько это вообще возможно, и, конечно же, тычутся друг в друга. Не уверена, что в этом все о первой любви, первом сексе (нежнейшая сцена, лучшее из того, что я видела за многие месяцы и сотни рукописей), первой работе над отношениями. Скорее традиционное спасение себя через спасание другого — а тут уже как принято в этой нашей большой литературе.
А еще у Глеба нарушение слуха — не тиннитус, не провал, а усиление, словно кто-то невидимый подкрутил настройки. Физический шум внутри мозга сливается с грохотом сердца и гулом нарастающей катастрофы. Глеб наш современник, он не слишком самостоятелен, чтобы что-то изменить, но слишком чувствителен, чтобы не закрывать глаза. И уши. И ему, как и всем нам, жить с тем, что он видит и слышит, и особенно с тем, на что он закрывает глаза. Со звуками тяжелее.

На книге стоит маркировка 18+, она вышла в детском издательстве, но во взрослой серии, которая, надеюсь, будет расти. О глобальной рефлексии говорить слишком рано, но проговаривать личные страхи и боли можно здесь и сейчас, проживая их через эмоциональный опыт героев и их создателя. «Как слышно» — фраза из чьего-то прямого эфира, из звенящего проводами междугороднего звонка по олдскульному аппарату, из выныривания в реальность после наркоза.
Она же честный, тревожный, субъективный и в то же время объединяющий текст.

Источник