2.5 Я Лунтик, и я родился!

Никогда ещё мне не было так стыдно за свою оценку, но ничего с собой поделать не могу — рука не поднимается поставить хотя бы шестёрку. Определённую роль в моей оценке сыграл жанр. Я на дух не переношу сатирическую литературу и всеми силами стараюсь держаться от неё подальше. Не хочется мне тратить время на высмеивание и пародирование. Невозможно в таком случае проникнуться ни героями, ни самой историей, а литература для меня — это именно что герои и история. Авторские высказывания важны, но «Орландо» — это, к сожалению, одно большое высказывание.

Итак, что мы имеем: протагониста, который, если верить аннотациям, статьям и рецензиям, меняет пол (а ещё непрестанно ноет), и протекающие сквозь его жизнь столетия. «А был ли мальчик?» — а было ли это физическое перевоплощение из мужчины в женщину, в котором уверены практически все читатели? Я думаю, нет. Никогда Орландо не менял пол. Из текста так до конца и не ясно, в чём же дело, но наиболее вероятными мне видятся две идеи.

Первая: Орландо всегда был женщиной, просто в силу характера все воспринимали его мужчиной, и даже он сам, так как жил по мужским канонам. Возможно, авторесса подразумевала под этим «переходом» банальное взросление. Ведь не зря Орландо играл в Лунтика со своими выкриками: «Я расту!» Подразумевая, конечно, рост не физический, а духовный или психоэмоциональный. Абсолютно никто из персонажей не выказывал хоть какого-либо удивления подобной переменой. Ну стал женщиной и ладно. Ну и вторая: перед нами — элементарный круг Сансары, перерождения. Просто так сложилось, что Орландо помнит все свои реинкарнации. Это объясняет то, что не объясняет первая идея — жизнь длиной триста с лишним лет. Ближе к финалу происходит невероятная путаница с персонажами и эпохами, будто бы в голове в очередной раз переродившегося Орландо всё смешалось, и он перестал понимать, в какой момент эпохи проживает. И авторесса намеренно делает акцент на важности понимания мига — здесь и сейчас.

Впрочем, есть и другой вариант — Вирджинии Вулф было абсолютно наплевать на сюжет. Она захотела поговорить с читателем на философские темы и придумала для них эдакую фантастическую подложку в духе: что, если сначала будет мужчина, а потом женщина? Кому какая разница, зачем и почему, у нас тут разговор о вечном — о поэзии, о жанре биографии в литературе, о гендерных ролях. Лично мне больше импонирует мысль о том, что авторесса всё-таки что-то вложила в этот сюжетный ход — какую-то мысль, какую-то подоплёку, а не просто бухнула посередине холста красной краски наобум и не начала простраивать всю остальную картину от этой кляксы.

И если рассуждения о литературе и об обществе в целом были достойными, то поговорить о гендерных ролях не удалось. Все свои мысли авторесса погребла под той самой сатирой. Под насмешливым тоном, под издёвками, под стереотипами. Орландо — это не метафизический андрогин, сочетающий в себе оба начала, это персонаж, который сначала соответствует глупым стереотипам о молодых красивых мужчинах, а потом начинает соответствовать глупым стереотипам о молодых красивых женщинах. Несерьёзный тон и выбранная тактика высмеивания для подобных рассуждений совершенно не подходят, эффект достигается обратный. Мне нравится мысль о превосходстве творца над полом и гендером — процесс творения ведь красной нитью идёт через всё повествование, — и о необходимости вобрать в себя оба начала, чтобы создать шедевр, однако подано это очень топорно. Что странно, потому что язык авторессы (и вложившего в «Орландо» титанический труд переводчика) невероятно красив. Вирджиния Вулф — настоящий художник слова. Но вместе с тем её стиль отвратительный. Тот редкий случай, когда за формой потерялась как окраска, так и содержание. Невероятно трудно оценивать мыслительные упражнения авторессы или её украшательные изыски, когда приходится продираться через бурелом кошмарных конструкций. Буквально каждое предложение сформулировано так, чтобы читатель об него запнулся.

Не могу не вспомнить обожаемого мной Джона Фаулза. Сколько мыслей и идей в его книгах, и при этом сколько красоты в его слоге. Его нелегко читать, но лишь потому, что Джон Фаулз заставляет своих читателей много думать. А вот Вирджиния Вулф заставляла меня не думать, а упражняться во внимательности: с какого раза я прочту то или иное предложение, не потеряв к началу следующего нить повествования? Для обдумывания мыслей авторессы и для чувств от самого текста у меня уже не оставалось сил, с каждой перевёрнутой страницей я будто пробегала стометровку.

Я ставлю книге столь низкую оценку — пять стройнейших мужских ног из десяти (не спрашивайте, кому оторвали одну ногу для ровного счёта) за то, что она плоха как художественное произведение, в котором слишком много автора, и плоха как историческое/философское/литературное эссе. И роман, и эссе должно быть легко читать. Если автору для донесения своих мыслей и для создания картины, атмосферы, etc., приходится путать читателя в паутину, это глубокая творческая неудача. Я вижу перед собой не художественное произведение, а то самое пресловутое эссе, обёрнутое в красивейшие, но тяжеловесные кружева, безвкусно намотанные друг на друга. Я понимаю, что «Орландо», помимо всего прочего, пародия на жанр биографий, с которым у Вирджинии Вулф свои счёты. Но меня эти счёты не касаются, я читатель, которому читать эту литературную войну с жанром было муторно, нудно и скучно.