2 Ода посредственности

Вязкая серая каша липнет к ложке. Я размазываю ее по тарелке, понимая, что альтернативы остывшей бурде не будет. На самом деле овсянка мне нравится - сваренная на молоке, заправленная маслом и сахаром, а не залитая кипятком и забытая на полчаса. Глотаю, не жуя, но все равно ощущение, что она оседает на стенках пищевода, не покидает. Преодолевая себя, съедаю еще ложку...

Такие ассоциации у меня вызвал процесс чтения этой книги.

Мне было бы стыдно писать "Стоунер - это я" на обложке этой книги как сделала это Анна Гавальда, потому что последнее чего хочется - ассоциироваться с амебным чуваком, плывущим по жизни по инерции.

Изначальный пинок ему дали родители (святые люди!), потом университетский преподаватель, а потом как-то само пошло...

Книга, как и многие, старается играть для прослойки читателей, которые любят не читать, а себя в чтении. Украшатели книжных полок, обладатели разноцветных закладок, буктокеры и буктьюберы, для которых оформление и аннотация книги важнее ее содержания. Любовь к чтению у главного героя здесь профанация, о ней говорят, но ее не показывают и не представляется, чтоб он горел своим делом, своей работой или был таким преподавателем, каким его пытаются подать. Стоунер - такой же амебоподобный как главный герой Пастернака Юрий Живаго, его решения чаще всего предполагают отсутствие таковых, он просто плывет по течению.

О чем книга?

Сначала мой мозг еще пытался играться и я читала ситком о незадачливом увальне и его стервозной супруге. Стоунер может выйти из дома, а вернувшись обнаружить, что жена вынесла всю мебель из его кабинета *звучит закадровый смех*. Хохот реко обрывается, ведь я чувствую связь с несчастной Эдит, понимая, что он достал ее настолько, что хочется насолить хотя бы такой малостью.

Потом воображение отказало и началась какая-то унылая дарк академия с инвалидами и латинскими авторами.

Сразу обозначу - я очень тесно знакома с университетской тусовкой и знаю, что все самое интересное происходит не на лекциях и семинарах, а творится за закрытыми дверями кафедр и кабинетов. Страсти там кипят нешуточные и порой даже ученые степени и звания не спасают от неприятностей так, как хорошие отношения с администрацией или нормальная репутация среди коллег. Таких чудаковатых своевольных преподавателей, каким становится ближе к концу повествования Стоунер, в университетах полным-полно и они действительно прячутся в их стенах от жестокого и непредсказуемого внешнего мира (каюсь, сама так делаю), зарываясь в свои исследования и терзая обучающихся каким-нибудь курсом античной литературы.

Но у главного героя нет этого шарма вузовского сумасшедшего, в нем ничего нет! В эту книгу как будто недодали. Она о рутинном, будничном, неинтересном. Как будто рассказ Чехова растянули до повести, исказив все смыслы и лишив его иронии. Как будто "Властелин колец" ужали до нескольких страниц, где сухо описали, кто куда и зачем шел, списков добавив, кто дошел, а кто нет.

Искры не добавила ни одна из романтических линий, ни конфликт, ни даже интригующее начало - стартуем мы со смерти Стоунера (единственное, я всю книгу мечтала, чтоб он уже помер и мои мучения закончились побыстрее).

Пресная жиpнь пресного человека. За соседями наблюдать интереснее, честное слово.