4

Ранее у Джоанн Харрис я читала книгу «Шоколад», которая хоть и оказалась местами интересной, но в целом все-таки меня разочаровала. Магический реализм, который обитал на страницах «Шоколада» меня не впечатлил, а потому я боялась увидеть его и здесь. К счастью, обошлось. Если «Шоколад» дал мне полную уверенность, что Джоанн Харрис пишет книги исключительно для женской аудитории, то «Джентльмены и игроки» такой уверенности меня лишили. Я бы даже сказала, что большую часть книги мне казалось, что автор мужчина. Интересно, что в этом и есть главный трюк данного произведения. Удивительно, что обычно я такие ходы предугадываю, но не в данном случае. Как правило, автор оставляет на страницах множество подсказок, пишет так, что можно интерпретировать написанное по-разному, а, читая детектив, ты знаешь, что тебя ждут загадки, уловки, ищешь их, обращаешь внимание на такие, казалось бы, мелочи. А я в своих ожиданиях очень сильно прокололась. Я не проявила должного уважения к истории, не ждала от нее многого, не присматривалась к ней внимательно, не ждала подвоха. Думаю, если бы не «Шоколад», я бы читала куда внимательнее. Думала, меня ждет какая-то мелодраматичная история, которая закончится счастливым концом, примирением или светлой грустью. А все вылилось в некий триллер. Это мне понравилось, такие истории я люблю. Но я сама подпортила себе впечатление тем, что вначале читала невнимательно, вероятно, что-то и упустила. Итак, уж не знаю, списывать ли это на мою невнимательность или так было на самом деле, но мне показались неубедительными причины мести школе. Конечно, психически неуравновешенным людям много не надо, но как по мне высосано из пальца – да, непростая судьба, но как по мне не дотягивает. А еще книга строится как шахматная партия, но, как по мне, этот ход не оправдан. Шахматная партия строится на том, что оба игрока знают о том, что они играют, оба видят доску и фигуры, оба строят некоторые планы, желая победить. А здесь этого я не увидела. Мне понравилось, как была передана атмосфера школы, вне зависимости от стран или времени повествования что-то остается вечным, общим, здесь автором схвачена самая суть.