1 Надо было остановиться после первой книги

Только первые две части тетралогии автора, как мне кажется, наиболее удались. Особенно первая – «Перекрёсток», в которой Слепухин очень талантливо изобразил советских подростков с середины тридцатых годов прошлого века до начавшейся в 1941 году войны. Замечательно написанная история первой любви Тани Николаевой и Сергея Дежнева покоряет трепетной чистотой и убедительно точной исторической обстановкой предвоенной поры.

Как часто бывает с продолжением, последние две книги, с моей точки зрения, скатывались всё ниже и ниже. И, если истории главных героев оставались столь же увлекательными и интересными, то описание исторического фона становилось всё более одиозным и пугающе чернушным. Сначала, мне казалось, автор просто заигрывается с обобщениями и однообразными выводами, но… Оказалось, всё дело в годах написания продолжения.

Когда в Советском Союзе в 80-е годы пошёл шквал перестроечного разоблачительного разноса сталинской эпохи, автор решил всё это внести в ткань художественного произведения. Получилось, на мой взгляд, весьма односторонне и конъюнктурно. Нет ничего хуже, чем читать страниц по десять рассуждений автора на отвлечённые исторические темы. Да, всё это влияет на судьбы героев произведения. Но, когда вопросы высокой политики заслоняют для автора историю собственно самих персонажей, это становится нечитаемым. Вызывает отторжение.

Приведу совсем уже дикий пример. Главная героиня, Таня Николаева, с большим риском пробирается к работающему за «колючкой» Болховитинову. Обращаю внимание, что сам автор подчёркивает постоянно, как свирепствуют следователи и охранники НКВД. И вот, чудом оставшись наедине, влюблённые люди начинают развёрнутый спор минимум на час о том, оставаться молодому человеку в СССР и попасть в заключение, или всё-таки попытаться сбежать к союзникам, пока есть такая возможность. Анекдотичность такой ситуации ещё и в том, что автор представляет Болховитинова весьма наивным романтиком, готовым, несмотря на очевидные обстоятельства, остаться на исторической Родине. Его зажигательные речи настолько оторваны от действительности, что подрывают всякое доверие к происходящему. Подобных ляпов много.

Но больше всего удручает патологическая ненависть Слепухина ко всем органам безопасности и внутренних дел. Все негодяи и выродки, «бледные поганки». Даже говорить не хочу об очевидном перекосе автора в сторону сотен миллионов безвинно убиенных Сталиным жертв. Дело не в том, что это не историк пишет, а в одиозности подхода.

Совсем уж добивает автор столь любовно выписанный им образ главной героини, Тани Николаевой, в последних строчках тетралогии, вкладывая ей в мысли – «Горькая детоубийца Русь». Серьёзно?! Просто нет слов… С таким авторским подходом врагов не нужно.

Если бы знать заранее о такой ангажированности автора, надо было бы остановиться после прочтения первой книги, самой талантливой.