0 Шеф, Япония пропала!

Где теперь моя земля?
Тьма сгущается над ней.
Что могу поделать я, если всё вокруг горит в огне?

гр. Заточка

В качестве темы мысленного эксперимента Сакё Комацу в середине 70-х годов прошлого века выбрал ни много ни мало главный кошмар своих соотечественников: что, если столь тяжким трудом благоустроенный поколениями японцев кусок суши под названием Японский архипелаг природа решит вернуть себе и будет в своем праве; куда в таком случае мы, сто двадцать миллионов японцев, денемся с этой подводной лодки? Разворачивает он свой эксперимент медленно, основательно и безжалостно к японцам и всему миру.

А началось все с маленьких камешков. Встретились на вокзале два приятеля — бывших однокурсника: один теперь калибровщик геодезических приборов, другой — штурман глубоководного батискафа. Рассказали о рабочих проблемах — что-то земля-кормилица чудит: у одного данные приборов на стройке века изменяются прямо на глазах, у другого на носу исследование острова, который внезапно и безосновательно за ночь ушел на дно. Посетовали на дела, общих друзей и на жару и разъехались по делам. Но дальше больше: аномальная температура, извержения одно за другим, новое великое землетрясение — совпадение? один безумный профессор так не думает.

И в связи с тем, что двигают сюжет большую часть времени профессора и их помощники, читателю просто не будет — чего стоит одна только тридцатистраничная лекция о движении вещества в мантии Земли (с графиками, карл! лектором, проектором и аудиторией, карл!). И это помимо самой темы и простого человеческого «земля, ну ты-то чего? мы тут сами себя убить планировали, столько всего понастроили-понаизобретали, атом, вон, открыли, работаем в этом направлении».

Несмотря на это самое простое человеческое, сложности будут и с эмпатией. Стараясь объять необъятное, Комацу отказывается от персонификации персонажей вплоть до имен, то есть премьер-министр Японии до конца останется премьер-министром, а глава канцелярии — главой канцелярии, мелькающие в эпизодах персонажи тоже имен не получат, так и останутся функциями (этот полицейский, а тот — архитектор), имена будут только у ученых, потому что иначе мы бы с ума сошли, но, к сожалению, даже так они человечнее не станут, их будет лишь чуть проще отличать друг от друга.

И это отчасти объяснимо, потому что автор мыслит глобальными категориями. Не про слезинки ребенка тут разговор и не про индивидуализм во всех его проявлениях, а про само существование одной из древнейших и самобытнейших культур, про попытки экстренно сдвинуть государственную систему (а то и весь мир) на новые рельсы, ведь исчезает (буквально) не просто политический строй, а все, построенное поколениями. Что есть/была Япония для мира и в первую очередь для самих японцев, как она и превратности ее судьбы определяли тех, кто там живёт, как быть дальше — вопросов поднимается немерено для книги такого объёма.

За эмпатию у автора в ответе один Тосио Онодэра — тот самый штурман глубоководного батискафа, хороший, хоть и социально неуклюжий мужчина, который случайно окажется в высоколобом замесе с суперсекретными исследованиями. Ему бед отсыпали как будто за всех разом: у него и семья в опасном краю, и любимая женщина в двух шагах от землетрясения, и сам он до последнего на утопающей родине, — но это лишь маленькие эпизоды глобальной трагедии, на них Комацу не задерживается.

Про большое горе маленького человека «по мотивам эпохального романа Сакё Комацу» рассказал спустя полвека Netflix. Но мне больше нравится этот трейлер, потому что он очень попадает в настроение книги (а еще потому что олдскулы свело).

Ну и пара интересных фактов: не иначе как во имя исторической справедливости Комацу вместе со своим архипелагом топит и спорные Курилы и половинку Камчатки (так не доставайся же ты никому), и ни слова от начала до конца не говорит об очевидных проблемах затопления всех детищ индустриализации: нефтехранилищ, атомных станций и прочих бензобаков. Это, наверное, тема для отдельной книги, в которой не будет ничего хорошего.