4

Тема вечной жизни не является новой в мировой литературе, но так уж устроен человек, что никак не может выбросить эту идею из головы. Карел Чапек не стал исключением, его тоже интересовала проблема долголетия и в голове зрел роман на эту тему, но в результате на свет появился не роман, а пьеса, которую сам Чапек назвал пьесой без претензий. Толчком к ее написанию явилось только что вышедшее произведение Бернарда Шоу «Назад к Мафусаилу», в котором автор видит долголетие, а речь тут идет о нескольких сотнях лет, как идеальное состояние человечества, как рай на земле. Чапек с этим не согласен, по его мнению, такая долгая жизнь не только не идеальна, но и наоборот, очень нежелательна. В своей пьесе он как раз и пытается показать все негативные стороны жизни длиной в столетия. Хотя тут надо оговориться, мне кажется есть все же разница между тем, когда долго живут все и тем, когда долго живет только один человек, а Карел Чапек показывает нам именно такой вариант.

Начинается пьеса с судебного процесса о наследстве, который тянется уже сотню лет. В качестве судебных сторон уже давно выступают потомки тех, кто начал этот процесс, в адвокатской конторе, что ведет это дело, тоже сменилось уже не одно поколение, дело стало поистине легендарным. Не то, чтобы в нем есть что-то особенное, обычный спор сторон о том, кому должно принадлежать поместье, но если Альберт Грегор выиграет дело, это принесет ему внушительную сумму.

Неожиданно на сцене появляется известная оперная певица Эмилия Марти, которая демонстрирует поразительную осведомленность о том деле. Она рассуждает о его главных фигурантах так, будто была с ними хорошо знакома. И не только с ними. Эмилия как бы между делом выдает несколько нелестных характеристик известным деятелям французской революции, причем, выглядит это так, будто речь идет о ее соседях по квартире. Возможно, Эмилия несколько эксцентрична, но вот ее словам, касающимся судебного дела, все почему-то верят и отправляются на поиски указанных ею документов. Зачем вообще Эмилия вмешалась в это становится ясно достаточно быстро – среди документов есть один, который очень нужен лично ей, так, ничего особенного, он не представляет собой никакой ценности, но дорог ей как память.

Ключевым в этой пьесе является образ самой Эмилии Марти. Она кажется женщиной холодной, бездушной и равнодушной ко всему. Даже ее вокал, безупречный с точки зрения техники, абсолютно лишен эмоций. Но вскоре понимаешь, что эта Эмилия уже не имеет ничего общего с той 16-летней девочкой, какой она была 300 лет назад. Ее тело осталось молодым, но душа уже давно мумифицировалась, для нее эти столетия не прошли даром. По сути вся жизнь Эмилии, это своего рода день сурка, только длиной в человеческую жизнь. Ее уже ничего не трогает, ведь все хорошее или плохое, что c ней происходит, уже случалось и не по одному разу. Она даже о собственных детях рассуждает исключительно как о результате неосторожности, как не предохраняйся, но за столь долгий срок проколы все равно неизбежны.

У героев пьесы есть возможность облагодетельствовать все человечество, но насколько это реально? Все люди не могут жить бесконечно, для этого просто не хватит ресурсов, значит процесс надо как-то регулировать. Каждый предлагает свой вариант и чем дальше, тем яснее становится, что все их идеи тупиковые и вреда от возможности жить несколько столетий намного больше чем пользы.

Карел Чапек высказывает мысль, что прелесть нашей жизни как раз в ее скоротечности. Человек не успевает пресытится ею, многое ему в новинку, мы живем мечтами и надеждами, хотим больше, чем в состоянии успеть. Все это предает нашей жизни особую ценность как бы ни трудна оно была.

Но разве сказать, что и в нынешней жизни, с ее болезнями, нуждой и тяжелым трудом, заключается безмерная ценность, — это пессимизм? Думаю, что нет. По-моему, оптимизм бывает двух родов: один, отворачиваясь от дурного и мрачного, устремляется к идеальному, хоть и призрачному; другой даже в плохом ищет крохи добра хотя бы и призрачного. Первый жаждет подлинного рая — и нет прекрасней этого порыва человеческой души. Второй ищет повсюду хотя бы частицы относительного добра. Может быть, и такого рода усилия не лишены ценности? Если это не оптимизм, назовите его иначе