5 Происходящее вокруг просто чепуха по сравнению с тем, что пережили герои романа

Роман Пастернака напоминает каждому, кто жалуется на текущие проблемы и события в нашей стране, что все происходящее вокруг просто чепуха по сравнению с событиями начала двадцатого века.

Каждое великое произведение живет собственной жизнью, и его восприятие читателями меняется с течением времени. Если в годы застоя «Доктор Живаго» считали антисоветским романом, заслуживающим полного запрета, то сегодня его политический посыл теряется на фоне куда более страшных произведений о том времени. Пастернак скорее всего сам не задумывал свой роман как протестный манифест – это скорее написанная в толстовском стиле депрессивная эпопея о судьбах России и ее народа в переломный момент истории. В результате сегодня его чтение превращается в погружение в «звериные времена», наполненные сопереживанием к людям, природа которых не позволяет им найти себе место в эпоху перемен. Врач и поэт Юрий Андреевич Живаго, аполитичный интеллигент, тщетно пытающийся обрести свое счастье и прожить жизнь в любви и спокойствии, не занимает чью-либо сторону в ужасном конфликте, сотрясающем Россию. Героев романа носит от одного края России к другому, словно щепки по океану: на протяжении книги они постоянно теряют и находят друг друга, случайным образом переплетая свои судьбы в замысловатые клубки…

Читал роман я второй раз, поскольку впервые сделал это еще в школе, не запомнив из него ничего, кроме ощущения какой-то необъяснимой обреченности. Перечитать роман решил после елизаровского православного боевика "Pasternak", чтобы вспомнить, что же такого ужасного нам проповедует этот «демон в трупе поэта» )))

Отмечу, что «Живаго» сложен для чтения, и скорее всего его всенародную популярность в нашей стране можно объяснить цитатой из «Приключений бравого солдата Швейка»: «в казарме прямо-таки чудеса творились. Наш полковник вообще запретил солдатам читать даже "Пражскую официальную газету". В солдатской лавке запрещено было даже завертывать в газеты сосиски и сыр. И вот с этого-то времени солдаты принялись читать. Наш полк сразу стал самым начитанным». Нет лучшей приправы для блюда, чем голод, и лучшего мотиватора для чтения, чем цензура.