4

Книга про человека-пустышку. У него нет родины: он такой же чужой в Великобритании, где ни разу не был, но чьим подданным является, как и в Гонконге, где родился и вырос. У него нет семьи: до 43 лет не обзавелся ни женой, ни детьми, а отношения с матерью крайне сложны. Мистер Чак, партнер отца по бизнесу, пожалуй и есть самый близкий ему человек. (Хотя, куда уж дальше, казалось бы, ведь он всего лишь китаец, один из тех, кого так презирают белые господа.) У него и личности-то собственной нет: он и сам не может определиться, чьей тенью является - то ли умершего во младенчестве брата, то ли погибшего отца. Даже имя и прозвище у него от брата - Невилл-Чеп.

И вот живет себе такой "гуэйло" как по накатанной: каждый день в компании маман употребляет свой английский завкрак, приготовленный китайским слугой, едет на свою фабрику с развевающимся над ней Юнион Джеком, где трудятся прилежные китайские женщины, а вечером заходит в ближайший бордель, чтобы поиметь какую-нибудь филиппинку, ну или китаянку. Так и хочется сказать: "И жил он долго и счастливо, пока не помер". Пока не помер мистер Чак, естественно. Вот тут-то и придется остаться один на один со всем миром. И с собой.

Вот как делается история: ни с того ни с сего человек чихнул и умер и потащил за собой в тартарары все, и тебя в том числе.

Ну и, конечно же, есть политический подтекст. Повествование о гибели целой эпохи, об утрате последнего оплота экс-империи. В мою голову постоянно лезут поговорки про "чужой монастырь" и про "кто к нам с мечом". Поэтому позволю себе привести цитату переводчика, С. Силаковой: "...изображая переломный момент в истории Гонконга, он [Пол Теру] создал нечто парадоксальное: начисто лишенный сантиментов реквием по былому величию Британии, историю о необыкновенной (охватившей так и не созревшего для любви человека) любви и ужасающем (буднично-бесчеловечном) предательстве."