5

Чумные ночи - это воображаемый исторический роман, основные действующие лица, исторические события и место действия которого одновременно полностью выдуманы и вплетены неразрывно в реальную историческую ткань. Мингер не существует, но если бы существовал, то нет сомнений, что он был бы таким, каким его описал Памук. Основу этого несколько странного произведения составляет само существо истории островных средиземноморских вилайетов в период угасания Османской империи, экстрагированное и переданное в жанровой форме со всеми ее особенностями от смещений на масштабные планы описания политических проблем до перечислений еды. Мингер - это Южные Спорады, Крит, Родос, Кипр и сама Турция. Но притом Мингер также - уникальная и самодостаточная часть реальной истории, подброшенная в нее Памуком.

Полученная эссенция - это главное, что есть в книге и книга сама диктует темп и правила ее восприятия. Тот момент, когда я полюбил Чумные ночи - это тот момент, когда я понял, как читать их, в каком настроении и с какой скоростью, и проникся неспешной меланхолией прогулок по пустынным улицам Арказа, пахнущим жимолостью и смертью.

Персонажи, сюжет и идейная составляющая вторичны по сравнению с возможностью пройтись по утраченному никогда не существовавшему средиземноморскому городку прошлого. Тем не менее они существуют и основной конфликт романа - противостояние невежества и европейского прогрессизма - обстоятельства времени написания романа неожиданно сделали удивительно своевременными. Вот странно, роман об истории сам оказался связан с реальным историческим процессом, причем актуальным. Жалко только, что предостережение, которое можно в романе найти, чуть запоздало. Впрочем, и до сих пор главным аргументом эпидемиологической службы, который действует действительно на всех, остаётся массовая очевидная гибель людей. При этом, эпидемия в книге ещё и большая сквозная метафора смертельного недуга политической системы Османской империи. А антагонистами в романе выступают дервиши суфийских текке, оплота сопротивления нечестивому карантину. Так реальность мне показывает оборотную сторону исламского религиозного мистицизма (хотя вернее было бы сказать, его политических форм), прежде сообщив его духовную глубину - так получилось, что я сейчас перечитываю притчи Руми (а ещё недавно прочитал книгу Элиф Шафак про него же, да ещё и дочитываю третий том Дюны, которая некоторым образом и этим слоем пропитана).

Острая актуальность Чумных ночей при этом с окончанием эпидемии коронавируса никуда не делась, зацените хотя бы такой пассаж:

В этот вечер остров разделился надвое: на тех, кто его покидал, и тех, кто оставался. Казалось, что остающиеся, будь то греки или мусульмане, и есть настоящие местные жители, а остальные - чужаки, убегающие к себе домой.

И, в общем, конфликт европейского и азиатского в сопредельных Мингерии странах и второй основной конфликт книги - личного и общественного воспроизводиться могут бесконечно, особенно в Турции, где все как-то 50 на 50 даже по результатам последнего плебисцита и на территории которой, в анатолийской Хаттусе, распространился такой замечательный символ как двуглавый орёл, который смотрит одновременно на восток и на запад.

Из уроков, которые можно ещё вынести для себя, вдыхая воображаемый морской воздух на пристани с видом на Арказскую крепость - это представление о своём личном месте в истории и о том, как самому существовать среди глобальных событий, в которых с одной стороны настоящее, будущее и даже прошлое не определены и подчиняются частично непреодолимым текущим данностям, частично случайны, а с другой стороны многое зависит от собственных действий человека, пусть и часто непредсказуемым образом. История дамата Нури и принцессы Пакизе-султан (впрочем, как и других персонажей) показательна и может служить хорошим примером.