5

Вам хочется любви, нежности, многословной страсти??? Сходите с ума от отсутствия доброты и справедливости в современном мире? Устали от шумящего, бурлящего, многолюдного, постоянно спешащего неведомо куда 21 века и поколения Next, что бы это ни значило?.. Вам повезло!!! Сегодня и только сегодня, впрочем как и всегда, аккурат с 1843 года (дата первого выхода "Парижских Тайн") существует шанс отпустить настоящее, окунуться в нищету, искупаться в роскоши, пройтись по трущобам, совершить экскурсию по дворцам, наглотаться надушенного воздуха французских будуаров да кабинетов, содрогнуться от вони, стоящей в самых непристойных кварталах Парижа, а уж о нравах века 19, куда заботливой и опытной рукой видавшего виды экскурсовода вас поведут и не отстанут пока не выжмут хотя бы пару-тройку жалобных слезинок, и говорить-то не приходится. Раскройте легкий, почти невесомый, тысяча-с-лишним-страничный томик и летите, тоните, всплывайте, исчезайте с горизонта, дабы вновь воспарить на небосводе гордой птицей, в общем, наслаждайтесь по мере возможностей. А нам, тем, кто эти ощущения уже испытал, дайте отдышаться, посидеть в стороночке и обсудить вполголоса результаты да наблюдения...

1. Добро пожаловать или посторонним вход воспрещен... По мере прочтения романа все более и более складывается ощущение, что находишься на экскурсии. Тебя водят за руку, делают предварительные прогнозы, что увидишь, что, возможно, почувствуешь или захочешь почувствовать, но не сможешь, чего следует опасаться, каким образом себя вести в той или иной сложившейся ситуации. С читателем беседуют, водят от сцены к сцене, периодически извиняются за неопрятность обстановки или облика героя, выгораживают положительных персонажей, даже если в какой-то момент в них больше отрицательного, качают головой вместе с тобой от преступлений и злостных поступков плохих обитателей страниц произведения, горделиво приосаниваются и хвалят за добрые поступки других героев. Иногда дают передышку и усаживаются рядом, дабы помочь извлечь мораль из увиденного или просто поделиться собственными ощущениями и домыслами, возникшими здесь и сейчас. Одним словом, скучать не приходится, наверное поэтому, познакомившись с романом 12 лет назад, я по сей день возвращаюсь к этим желтым высохшим страницам, чтобы снова встретить неунывающего гида.
Впрочем, как и любой тур, данное произведение, пожалуй, подойдет лишь тем, кто любит романтический стиль, сносит цветастые речи, обильные диалоги, описания двери или стула на триста страниц, наивный взгляд на вещи, незамысловатые повороты сюжета, простых персонажей и прочую классику жанра. Да, здесь есть все, юмор, сатира, трагедия, драма, страсть, любовь, ужасы, но расписано данное столь "по канону" бальзаков, золя и прочих стендалей, что повторюсь, подойдет далеко не всем. Посторонним придется пройти мимо.
2. . Стиль написания или это классика жанра, бэйба...
1) Язык автора многословен, пестр, ярок и многообразен. Арго, придворный, простолюдинов, преступный, обычный и ничем не примечательный, близкий к современному, языки, точнее, наречия, жаргоны, умудрились прекрасно ужиться и сосуществовать рядом, не уничтожая подобным соседством, а напротив, подчеркивая яркость и самобытность друг друга. Поначалу данный момент сбивает с толку, кажется, будто автор издевается над читателем, специально ставя его в тупик, однако позже понимаешь, что таким образом Эжен Сю довольно успешно решает несколько задач одновременно: а) подчеркивает огромную, просто пропасть, разницу между отдельными сословиями и классами, населяющими одну и ту же территориальную единицу, в нашем случае, Париж; б) указывает как богат и обширен кругозор автора, ибо, не будем забывать, что человек, написавший Тайны, являлся, по сути своей, "прожигателем жизни", денди (более подробно здесь), посему наивно было бы полагать, что такое положение, вкупе с писательским талантом, приведет к излишней скромности; в) облегчает громоздкость и многоликость сюжета, читатель машинально разделяет роман на части, согласно героям-носителям лингвистических особенностей и тем самым начинает понимать кто есть кто. В данном моменте, стоит также похвалить и переводчиков, ибо разобраться в этом, передать весь колорит тамошней речи, наверняка, дорогого стоит.
2) герои одномерны, иногда двумерны, но это уж оооочень редко. Алчность, преданность, наивность, дружелюбие, незащищенность, нищета, глупость, предательство, любовь, желание совершать преступление, стремление к роскоши... каждому персонажу здесь можно наклеить подобный ярлык после нескольких фраз, характеризующих его и быть уверенным, что "этикетка" не спадет до самого конца. В данном моменте не стоит драматизировать и обвинять повествование в бедности, ибо во-первых, это классический роман, в жанре подобное принято, во-вторых, каждый герой здесь призван для того, чтобы разъяснить ту или иную ситуацию сюжета, а этот последний, в свою очередь, совсем не такой сложный, чтобы расписывать его участников от и до. Тем более, начни Сю заниматься подобным, то вышел бы неподъемный талмуд, который нигде не напечатают, ибо с чего это вы, товарищ Эжен, вздумали придумывать новые технические приемы в литературе, если нас и старые вполне устраивают.
3) автор непосредственно обращается к читателю, отступает от сюжета ради морализаторских вставок, рассуждений о происходящем в обществе, превращая чтение авантюрно-приключенческого романа в добивание философского трактата под эгидой "еще три странички, ну потерпите". Это раздражает поначалу, врать не буду, однако после нескольких подобных монологов на тему, начинаешь чувствовать как наболело не только у писателя, но и у всего общества на душе. Особенно подобное ощущается в моменты прочтения того, что актуально, черт побери, до сих пор. Больница для бедных, разве врач сейчас в государственной бесплатной клинике не так относится к пациентам, дом душевнобольных и стереотипы вокруг него, правосудие, да, сейчас более гуманное, но справедливое ли. Может, я не разделяю всех убеждений и толкований уважаемого мсье, но, по крайней мере, готова побеседовать и поразмышлять, а думаю, именно этого автор и добивался.
4) огромное количество затрагиваемых тем, превращают роман в крайне сложное по структуре произведение, впрочем, благодаря, столь часто упоминаемой здесь классике романтического жанра и умелой руке владеющего стилем написания подобных книг автора, лабиринт страстей, идей и выводов не поглощает, а благополучно выводит на новый уровень мыслей, чувств и эмоций.
5) отступление от "хеппи-энда". О, как я ждала, что все-все-все будет хорошо!!!! Однако хорошо оказалось лишь все, без многочисленных повторений. Обидевшись и расстроившись, я закрыла роман и лишь спустя время поняла, что так и надо. Если бы не было этого "обуха по голове", коей для меня явилась смерть любимого персонажа в финале, то не запомнилась бы и половина рассуждений писателя, а то и все бы выветрилось. Таким образом, сюжет, герои и прочее здесь, похоже, играли лишь второстепенную роль, а самыми важными моментами для автора являлись именно те самые раздражающие, но проникающие в душу, морализаторские монологи на социальные темы. Возможно, оно и правильно, ибо, как по мне, подобного рода продукт классического жанра, столь популярный и богатый рассуждениями является, если не единственным, так точно одним из первых.
3. Muse85 Родольфу

Глубокоуважаемый сир! Я счастлива, что имею возможность выразить искреннюю привязанность и преданность, отнюдь недостойную Вашего созерцания, столько жаждущих одного лишь слова Его Высочества Герцога Герольдштейнского, одного лишь взгляда, населяет наш суетный мир, увы! Однако рискну, ибо ожидание еще одного нескромного шанса убьет меня, несомненно и точно, потому утомленная постоянным напряжением и влекомая желанием высказаться, я совершаю этот дерзкий поступок лишь из отважной и глупой, я знаю это, знаю, привязанности к Вам. О, с каким внутренним восторгом, упоением и жадностью познавались мне Ваши радости и горести. К своему великому сожалению, очень скоро обнаружилось, что печалиться Вам, любимый мною и многими другими великий человек, пришлось гораздо чаще и надеялась, что в финале все же придет долгожданная благодать, что позволит, наконец, выдохнуть и улыбнуться Вашему прекрасному, как телом, так и духом, челу, ан нет, и здесь ждало ужасающее горестное разочарование.
Великий сир, сейчас, сквозь века, я клянусь, что ни одна трагедия, ни одна драма, что происходит на бренной земле, не проходит случайно. Ваше дело, то самое, начатое как искупление грехов, хотя, с позволения сказать, 13 января, дата, что Вы назвали роковой, действительно являлась таковой лишь из исключительного благородства Вашей незапятнанной невинной души, продолжится и сейчас, в веке 21. Добро должно твориться не только на страницах восхитительного романа.

С уважением и вечной благодарностью за знакомство с Вами,

Алсу