4

Вторая книга из преступЛЕНИНианы Виталия Данилина пошла гораздо лучше чем первая. В "Двадцатой рапсодии Листа" я долго сопротивлялся фактуре - уж очень сложно было представить Ленина детективом. Я пытался смириться с этим весь роман. Но зато, когда дело дошло до второй книги - "Четвертой жертвы сирени" - я уже встречался с ее героями как со старыми добрыми знакомыми, приняв эту специфическую фактуру без оговорок.
Сюжет истории сам по себе любопытен. Но я не будем о нем распространятся, так как за садовника обидно. :) Лучше я расскажу о некоторых своих переживаниях в ходе прочтения.
Все время ловил себя на сравнении Владимира Ульянова - детектива с Владимиром Ильичем Лениным - иконой советской истории. Явно было видно, автор (а точнее авторы) хотел поиграть этим сравнением и, надо сказать, что сильно здесь рисковал. Могло получиться слишком искусственно или карикатурно. Но получилось хорошо. Образ интеллектуального, культурного и энергичного молодого человека вполне сообразен роли детектива. А некоторые особенные свойства Ульянова, подчеркиваемые автором неоднократно, - жесткость игрока, волевые качества, влияние на людей, способность пожертвовать чем-то ради достижения цели - добавляет к портрету особую остроту. Проявление именно этих (последних) свойств наиболее интересно было наблюдать, так как они определяют в герое потенциал будущего лидера политической партии и главы молодого государства. Именно они в перестроечный и постсоветский период российской истории были в гипертрофированном и искаженном виде разрекламированы, что превратили в общественном сознании святого в чудовище.
Образ второго героя - доморощенного "Ватсона" (или "Артура Гастингса") Николая Афанасьевича Ильина, так понравившегося мне в первом произведении, и здесь был достаточно любопытен. И хотя Ильин, будучи изъят из своего домашнего окружения, был не таким уютным, но все же остался персонажем, которому хочется сочувствовать и сопереживать.
«Стоя на борту, держась обеими руками за поручень, я смотрел на удаляющийся берег и на быстро уменьшавшуюся фигуру нашего благодетеля — Владимира Ульянова. Вскорости толпа на пристани слилась в единую массу, и более невозможно было различать в ней отдельные фигуры и лица». Этот фрагмент вызвал во мне воспоминания моих детских поездок с дедом и бабкой по Волге. Я тоже долго стоял, уезжая из г. Куйбышева (он же г.Самара), как и при отходе от других городов, встречавшихся на нашем пути. Такое медленное, плавное расставание меня завораживало и вводило в печальную задумчивость.
Однозначно буду ждать продолжения. Будет ли оно?

ПреступЛЕНИНиана - заход №2