5 все мы приглашены...

Вспоминал Набокова, у которого сегодня ДР. Думал о книге, которая первой мне приходит на ум, когда я говорю о прекрасном стилисте и любителе половить бабочек. Возможно потому, что у нас сегодня в стране такое состояние, что каждый может прочувствовать это “приглашение на казнь“ как метафору или как состояние — глубоко экзистенциальное... или даже фактическое...

«В мире нет ни одного человека, говорящего на моём языке; или короче: ни одного человека, говорящего; или ещё короче: ни одного человека»

«Приглашение на казнь» для меня одна из основных метафор сегодня... Но и вообще метафор пребывания в этом мире, жизни как она есть...

В неназванной вымышленной стране молодой человек по имени Цинциннат Ц. ожидает казни, будучи заточён в крепость и приговорён к смерти за свою нарушающую общественный покой "непрозрачность" или, как говорится в заключении суда, "гносеологическую гнусность".

Навещаемый "убогими призраками" охранников и родственников, Цинциннат всё более отчётливо ощущает вымороченную театральность и гротескную абсурдность мира, в котором директор тюрьмы может обернуться надзирателем, а палач притворяется узником и демонстрирует цирковые трюки. В момент казни, однако, бутафорский мир стремительно распадается, и герой направляется в сторону "существ, подобных ему", — в высшую, истинную реальность.

При чтении этого романа Набокова погружаешься во что-то зыбкое и в то же время тягучее, навязчивое, такое давно забытое и чем-то знакомое, вновь вернувшееся издалека, в те чувства и переживания, которые так интуитивно-верно и гениально передал Набоков...

Завораживает чтение, завлекает. Видны параллели с Кафкой несомненно... И одновременно — с любимой кэрролловской Алисой тоже, с параллельным миром, в который ты "падаешь"...

Слова западают в ум и не дают покоя. И существующее положение вещей, то, куда ты “попал“ или в чëм “оказался“ — их хочется смахнуть рукой как наваждение... Но не удаётся.

«Я тоже узник этого всего, во что я втянут, этого существования, частью которого неизбежно стал и становлюсь... грусть, тоска от этой темницы, какой бы прекрасной она ни казалась, возникают во мне... Но есть и что-то неизбывное, недосказанное... Слова делают меня соучастником некоей вязкой, бесконечной, казалось, жизни... А смерть кажется казнью, на которую постоянно приглашают. Слова делают меня соучастником, ставят в положение диалога, разговора с чем-то или с кем-то. И за это я плачу собой»

«…Я окружëн какими-то убогими призраками, а не людьми. Меня они терзают, как могут терзать только бессмысленные видения, дурные сны, отбросы бреда, шваль кошмаров — и все то, что сходит у нас за жизнь. В теории — хотелось бы проснуться»

«Он есть мой сонный мир, его не может не быть, ибо должен же существовать образец, если существует корявая копия»