3 Мы все равны перед жизнью

В будущем человеку придётся справляться с тоской по старинке. Не поможет реструктуризация нейронов мозга, удаление участков памяти (ведь это не отдельный файл, а целая паутина связанных между собой эпизодов и ассоциаций). В романе Александры Голубевой – истории, застывшей одной ногой в наступающем киберпанке, а другой в привычной обыденности – есть корпорации, нейросети, процедурный фонк и бахилы, которые нужно напылять на ноги. Но рядом со всем этим существуют мошенники, ведь стареющие и больные родители наивны в любую эпоху, а ребёнок, хоть и взрослый и состоявшийся, всегда будет пытаться помочь и вразумить.

В Катастеризме Россия не стала оруэлловской или любой другой анти/утопией: акцент чисто на личностях и жизни, которая во все времена непривычна и тревожна. Питер, наверное, такой же, как и в реальности. Только люди непривычно разговорчивы, от чего быстро приходит осознание – это не персонажи, а ретрансляторы авторских мыслей.

Немножко тяжело было читать про болезни родителей, их последствия и мытарства главного героя. Тут даже не нужно делать персонажей слишком живыми, ведь реальность читающего накладывает поверх текста свою карту переживаний и пережитой боли.

По причине долгого чтения попался на очевидный твист, но он мне даже понравился/удивил. Сюжетный поворот очень предсказуем, но дорожку из хлебных крошек к нему можно обнаружить, нужно только быть внимательным.

История внешней и внутренней изоляции, до того, как локдаун стал мейнстримом.