3 "Зло черпает силы из страха, мистер Дрезден."

Магия во многом схожа с лингвистикой; суть ее составляет правильное сочетание вещей друг с другом, поиск связей между ними, между идеями и понятиями.

Магия книги в данной части цикла, увы, оказалась подпорчена. В том числе и лингвистическими казусами в виде разъехавшихся в разные стороны времён в одном предложении, а главное - вот этим:

Уймись, Гарри. Блин-тарарам.

Этот самый тарарам - ну никак не из лексикона брутального, несдержанного на язык чародея Гарри Дрездена. Что странно - в предыдущих книгах присказка не замечена, хотя переводил тот же переводчик. Из чего можно сделать вывод, что им были получены некие указания по "культуризации" персонажа, а путаница в временах возникла у самого автора, а переводчик лишь был очень дословен.

Что касается авторских косяков: желание вместить в одну книгу всего-всего и побольше редко срабатывает, как того ожидает писатель. На выхлопе - каша. Итак, книга начинается с захватывающего происшествия в отделении для новорождённых одной из чикагских больниц. Призрак давно умершей Агаты Хэгглторн готов убить всех младенцев, которые там находятся. И Гарри, вместе с рыцарем Майклом, о котом потом будет сказано:

Я сама вижу его кресты, но мы-то с вами знаем их цену в сегодняшнем мире, – она жадно потянулась к руке Майкла. – На какое-то мгновение вы почти заставили меня поверить в то, что он настоящий рыцарь-храмовник.

ввязываются в бой, с последующим посещением Небывальщины (то есть, той стороны мира, которая сродни стране нечисти и сверхъестественного) без всякой предварительной подготовки и с малыми шансами нормально вернуться. Это бы и ладно, но тут приплетаются вампиры, празднующие повышение главы Красной Коллегии Бьянки, демон, который является в сны, ослабление границы между мирами и ещё всяко-разно. Надо сказать, что безбашенный Гарри в этой книге ещё более нелогичен и самоуверен. Даже Майклу, который, кстати, настоящий рыцарь-храмовник, воспитанный человек и чистейшая душа, постоянно приходится ему напоминать:

– Гарри, – назидательно произнес Майкл. – Вы не самый крутой парень на деревне. Вам нужно научиться держать себя чуть вежливее.

Но у Гарри тут одна установка:

я сочувствую даме, попавшей в беду. Всегда был таким. Это уязвимое место моего характера, этакая брешь в броне шириной в милю, а глубиной и вдвое больше.

Причём не так уж и важно, кто эта дама: его любимая Сьюзен, девица, которую он видит впервые в жизни или малоприятная любовница вампира из Белой Коллегии, которая его сексуальными услугами лечит свою шизофрению. Из-за всех этих дев в беде приходится не просто вступать в бой с превосходящими силами вампиров всех Коллегий, но и жертвовать часть своей личности и магии для победы над Кошмаром, борьба с которым могла бы быть проще, если на минутку остановиться и подумать. Но мантра такова:

Я найду этот Кошмар, эту тварь, которая шляется, где ей не позволено, и уничтожу ее к чертовой матери.
А потом найду того, кто ее сотворил.
Если только, Гарри, подумал я, они не найдут тебя первыми.

И тут как раз уместно будет ещё раз вспомнить переводчика, которого я нехорошо упомянула в начале - теперь буду хвалить))). Рвущегося в бой Гарри провожают супер подходящей фразой, которая вряд ли переведена дословно:

Задай им жару, Гарри. Флаг тебе в руки, барабан на шею – и штурмуй замок в свое удовольствие.

Примерно столь же классно и органично вот такое:

но, в конце концов, чародей я или где?

Так что то, что мне книга не понравилась, всё же вина мистера Батчера. Слишком много крови, мяса всех сортов, сексуальных свойств слюны вампиров и нарядов крёстной Дрездена из Небывальщины, перемежаемых полуфилософскими отступлениями типа

Но Бога я не понимаю. Я не понимаю, как он может смотреть на то, как люди обращаются друг с другом, и не стереть людское племя как неудачный эксперимент.
Наверное, он просто круче, чем я.

И слишком много пафоса и речей у тёмных сил. Видимо, не зря сам Гарри в какой-то момент спрашивает:

Уж не вышло ли какое-нибудь пособие, типа, «Стандартные Реплики Для Злодеев», или что-нибудь в этом роде?

Цикл ещё не перевалил за середину, так что пока простим автору его огрехи. Герой жив, да здравствует герой! Только бы убавил немного градус яростной тупости и прямоты в достижении цели...

–  «Он умер за правое дело», – прочитала она, нахмурившись, и посмотрела на меня.
Я пожал плечами и почувствовал, что рот мой кривится в улыбке.
– Пока нет. Не сегодня.