3.5 Околицы Догвилля

Она была — зло, зло, зло. Я тоже.

Ну и что здесь такого? Преследовал меня вопрос, пока я читала.

Это не самая яркая книга вообще и Голдинга в частности. Ее сюжет сложно назвать динамичным, а характеры выдающимися. Это провинция, старая тонированная фотография с выцветшими красками и размытыми очертаниями - это провинциальная мораль с выцветшим добром и размытым злом.

Что, ну что тут такого? Это не максимально лаконичный и беспощадный "Повелитель мух", не растущая из тонких кружев зла пирамида "Шпиля". Здесь зло невинное, с молочными зубами, с юношескими прыщиками. Не Догвилль. Его околицы.

Обычное милое семейное зло дисфункции, семейные секреты (которые мешают жить) , прикрытые бабушкиным пожелтевшим кружевом - стыдно надевать, а если не наденешь - что скажут люди.

И что тут такого? Не трагедия, если мальчик будет учить химию вместо музыки (мой задремавший триггер не просыпаясь слепо грызанул сердце, куда дотянулся: "музыка - не профессия" - и пустой пузырек из-под лекарства, который никто никогда не находил, потому что его оказалось мало, а я - научилась зализывать свои раны в одиночестве и больше никогда, никогда не зависела от взрослых).

А что такого, если непослушную девчонку поучит строгий отец "березовым прутом, чтоб девка не стояла с молодым рекрутом" - это народная мудрость, проверенная веками. Сколько так выросло поколений - и ничего, хорошо живем. Кто же знал в те "далекие" времена, что слово "нет" родным, отбитое отцовским ремнем, перерастает в неспособность сказать "нет" никому (и молодому "рекруту" в частности).

А что такого, если у молодого человека взыграли гормоны. Это поприроде. И уже его отбитое строгой мамой "нет" не воспринимается ни на слух, ни на вкус. Девушка сказала "нет"? Он этого просто не расслышал.

А что такого, если все знают, что эта девка шалава. Возможно, у нее бешенство матки, давний мифический психический диагноз. Она позволила тому парню, почему бы ей не позволить и этому?! Это же логично? Что от нее, убудет, она же сама хочет, просто ломается.

Ну и что, в самом деле, такого, если девушка сама пытается манипулировать, неуклюже, неопытно - а потому заслуживает, чтобы ее проучили. Они все этого заслуживают. Они все одинаковые. Им всем нужно одно.

Ну а что такого, если и правда нужно. Что, если хочется, чтобы кто-то пожалел, кто-то проявил нежность, немного заботы. Они все смотрят затуманенным взглядом, ухаживают, значит... любят?... Она же не знает, как правильно выражается любовь. Кто ей когда показал? Отец ремнем? Это так похоже на любовь. Ладно, она потерпит неприятный момент. А ведь бывает и действительно приятно... иногда...

Что такого в этой пирамиде? Притча? Сатира? Исповедь? Грязное белье провинции? Почти классический английский роман. Почти в рамках. На полутонах. Разве что оголенность и немного секса. Полутоны насилия. Полуобмолвки дисфункции. Полупризнания блуда. Не на той же старой фотографии двух мужчин в женских одеждах... На фотографии, показанной спьяну и украдкой, с пьяными слезами на глазах. А что в ней такого?

Что это вообще за пирамида? Три эпизода - восхождение любви? Спуск к нелюбви? Пирамида - как знак ископаемого рабства личности в провинциальном властном обществе? Пирамида - как башня из кубиков, составляющих личность главного героя?

Первый эпизод - реалистичная, почти одноплановая, но глубоко психологическая история о физическом влечении юноши к соседке Эви, ложной любви (он сам понимает, что не любит Эви, но принуждает ее к сексу). Вершина пирамиды нелюбви? История, как из подросткового желания, самооправдания и эгоизма вырастает насилие? Разоблачение чувственной любви?

Второй эпизод — постановка провинциального любительского театра, самая сатирическая часть, в которой показан весь ядовитый, змеиный клубок города: зависть, обида, лицемерие, ложь и лесть. Якобы этот эпизод развенчивает духовную, возвышенную любовь главного героя к Имоджин, которая раскрывается и показывается такой же, как и остальные, приземленной, провинциальной. Но мне кажется, что здесь фактически развенчан образ матери главного героя. Как и большинству из нас, мама кажется идеалом правдивости, эталоном нравственности и чистоты. И вот, возвращаясь на каникулы после первого длительного отъезда в университет, главный герой (или, по крайней мере, читатель) видит, как властно (по-фараонски) правит эта женщина своими близкими и значительной частью городка. Ее муж всегда молчит, и только по тому, как он играет в самодеятельном оркестре, видно его навсегда скрытую ярость. Развенчание любви к матери, к родному уголку.

Третий эпизод – это история учительницы музыки и история любви к музыке. Это типичная провинциальная драма на глазах у всех соседей, но скрытая недопониманием от глаз ребенка. Он догадывается по чужим оговоркам и до конца осознает только спустя много лет, что же произошло между немолодой некрасивой женщиной и симпатичным бедным шофером, у которого уже была жена. Развенчание любви к музыке (по воле родителей), семейной, романтической любви.

Особенно после первой истории с полунасилием так и хочется влепить главному герою современный диагноз нарциссического расстройства личности: он не принимает во внимание чувства девушки, даже когда она прямо говорит о них, для него важны только его переживания, весь мир должен крутиться вокруг него, его планов, кажется, он не способен на эмпатию. По Фрейду, нарциссическая травма - когда нарцисс осознает, что его истинное "я" обнажается, его грехи и ошибки видны всем людям. Чаще всего такую ​​травму детям наносят слишком требовательные матери. Все по учебнику. Мать. Требования. Бдительное, не дремлющее общество провинции. Невнимание к чувствам других людей. Игнорирование чужого "нет". Эгоистические переживания "ой, все слышали", все узнали, что я не так хорош, без разрешения ситуации, без попыток искупления, исправления, без эмпатии "а как же она, Эви" - важны только переживания главного героя.

Однако я не буду выдвигать резких обвинений подростку. Кто из нас не страдал приступами солипсического нарциссизма в юности?! Я не знаю, что с ним случилось дальше, как он построил свою семью. Нарциссический тип личности – это еще не диагноз, это может быть единичный эпизод, осознанный и скорректированный силой воли (психотерапией) в дальнейшем. Даже человек со склонностью к насилию и острым психозам может пройти по жизни, не реализовав свою склонности действием.

Диагностировано должно быть общество. Семейные секреты должны быть клинически вскрыты. Что и делал последовательно Уильям Голдинг из книги в книгу, показывая корни зла, его первые ростки, его тошнотворные кружевные цветы и омерзительные плоды.

Там уже погасили свет, там закрыто, занято, не работает, мы можем только смотреть сквозь решетку, как малое, обросшее шерстью зло играет вместе со всеми на детской площадке, показывает факью Богу, хвастается своей коллекцией пластмассовых пистолетов, засовывает руки в штаны. За решеткой живет зло сладкое и доброе, оно путается под ногами и пририсовывает усы прохожим. Его нельзя отсюда украсть, меньшее зло удирает от нас на скрипучем велосипеде, показывает факью, щерит испорченные зубы, прячется в малюсеньком колодце, в котором не помещаются наши огромные и все растущие руки. И мы вынуждены пользоваться большим злом, настоящим злом только для взрослых...
Дорота Масловская. "Польско-русская война под бело-красным флагом"

______________________________
______________________________
Па-беларуску...

Дальше...

Она была — зло, зло, зло. Я тоже.

Ну што тут такога? Пераследавала мяне пытанне, пакуль я чытала.

Гэта не самая яркая кніга ўвогуле і Голдынга ў прыватнасці. Цяжка назваць яе сюжэт дынамічным, яе герояў выбітнымі. Гэта правінцыя, старое танаванае фота з выцвілымі фарбамі і размытымі абрысамі - гэта правінцыйная мараль з выцвілым дабром і размытым злом.

Што, ну што тут такога? Гэта не максімальна лаканічны і бязлітасны "Валадар мух", не нарастанне піраміды карункавага зла "Шпіля". Тут зло нявіннае, з малочнымі зубкамі, з юначымі прышчыкамі. Не Догвіль. Ягоныя ваколіцы.

Звыклае мілае сямейнае зло дысфункцыі, сямейныя тайны, прыкрытыя бабулінымі пажоўклымі карункамі - сорамна такія чапляць, але калі не начэпіш - што скажуць людзі.

А што такога? Гэта ані не трагедыя, калі хлопчык замест музыкі будзе вучыць хімію (мой прыснулы трыгер не расплюшчваў вачэй, ён усляпую грызянуў сэрца куды дастаў: "музыка - не прафесія" - і пустая бутэлечка з-пад лекаў, якую ніхто ніколі не знайшоў, таму што яе не хапіла, а я - навучылася залізваць свае раны на самоце і больш ніколі, ніколі не залежала ад дарослых).

А што такога, калі шалапутную дзяўчыну строгі бацька вучыць "бярозавым прутам, каб дзеўка не стаяла з маладым рэкрутам" - гэта народная, правераная вякамі мудрасць. Колькі такіх вырасла – і нічога. Хто ж ведаў у тыя "далёкія" часы, што адбітае бацькавым рэменем слова "не" вырастае ў няўменне сказаць "не" каму б там ні было (і маладому "рэкруту" ў прыватнасці).

А што такога, калі ў юнака граюць гармоны. І ўжо ягонае выбітае строгай маці "не" не ўспрымаецца ні на слых, ні на смак. Дзяўчына сказала "не"? А што такога - ён не пачуў.

А што такога, калі ўсім вядома, што дзеўка гэтая шалапутная. Яна дазваляе таму хлопцу, чаму б ёй не дазволіць гэтаму?! Лагічна ж?..

А што такога, калі дзеўка сама спрабуе маніпуляваць, нязграбна, нявопытна – і таму заслугоўвае, каб яе правучылі. Усе яны заслугоўваюць. Усе яны такія. Усім ім адно патрэбна.

Ну а што такога, калі і патрэбна. Што такога, калі хочацца, каб нехта пашкадаваў, каб нехта праявіў пяшчоту, трошачку клопату. Вось жа заляцаюцца, значыць… любяць?.. Яна ж не ведае, як выказваюць любоў. Хто ёй паказаў? Любоў выказваюць дотыкамі? Такімі дотыкамі? Добра, яна пацерпіць. Гэта ж дапраўды прыемна... часам... не заўсёды...

Што такога ў гэтай пірамідзе? Амаль класічны ангельскі раман. Троху зашмат аголенасці і пачуццёвасці, амаль у рамках. Усё на паўтанах. Дзе вы бачыце гвалт? Дзе вы бачыце дысфункцыю? Дзе вы бачыце распусту? Не ў старым жа фота двух мужчын у жаночай апратцы… Фота, паказаным сп’яну і ціхама, з п’янымі ж слязінамі на вачох. А што ў ім такога?..

Што такое ўвогуле гэтая піраміда? Тры эпізоды – узыходжанне, хутчэй, спуск да праблемы нелюбові? Піраміда – як знак рабства асобы ў правінцыйным уладным грамадстве? Піраміда – як вежачка з кубікаў, з якіх складаецца асоба галоўнага героя?

Першы эпізод – рэалістычны, амаль аднапланавы, але глыбока псіхаланічны аповед пра фізічную пажаду хлопца да суседкі Эві, несапраўдную любоў (ён сам усведамляе, што не кахае Эві, але змушае да сэксу), самаапраўданні і эгаізм падлетка, які хоча-хоча-хоча дзяўчыну. Развянчанне любові пачуццёвай.

Другі эпізод – правінцыйная тэатральная пастаноўка, самая сатырычная частка, якая паказвае ўсё атрутнае кубло мястэчка: зайздрасць, крыўдлівасць, двудушша, хлусню і ліслівасць. Нібыта ў гэтым эпізодзе развенчваецца духоўная, узвышаная любоў галоўнага героя да Імаджын, якая раскрываецца такой самай, як іншыя, прыземленая правінцыйнай недалёкай асобай. Але мне падаецца, што насамрэч тут развенчваецца вобраз маці галоўнага героя. Як і большасці з нас, мама падаецца ідэалам праўдзівасці, эталонам маралі і чысціні. І вось, вярнуўшыся на вакацыі з першага ад’езду ва ўніверсітэт, галоўны герой (ці ўсё ж такі толькі чытач) бачыць, як уладна (па-фараонску) гэтая жанчына кіруе блізкімі і значнай часткай мястэчка. Яе муж заўжды маўчыць, і толькі з таго, як ён грае ў аматарскім аркестры, можна ўбачыць ягоны затоены гнеў. Развянчанне любові да маці, да роднага кута.

Трэці эпізод – гісторыя настаўніцы музыкі і гісторыя любві да музыкі. Гэта тыповая правінцыйная драма, якая ляжыць навідавоку ва ўсіх суседзяў, але завуаляваная для вачэй дзіцяці. Ён здагадваецца з чужых абмовак і паўнавартасна разумее толькі праз шмат гадоў, што ж адбывалася паміж немаладой, непрыгожай жанчынай і зграбным небагатым кіроўцам, у якога ўжо была жонка. Развянчанне любові да музыкі (спыненай на загад бацькоў), любові сямейнай, рамантычнай.

Асабліва пасля першай гісторыі з паўгвалтам хочацца наводмаш уляпіць галоўнаму герою сучасны дыягназ нарцысічнага разладу асобы: ён не бярэ да ўвагі пачуцці дзяўчыны, нават калі яна наўпрост кажа пра іх, для яго маюць значэнне толькі ягоныя перажыванні. Згодна з Фрэйдам, нарцысічная траўма, калі нарцыс усведамляе, што ягонае сапраўднае “я” выяўленае, ягоныя грашкі – на далоні перад людзьмі. Найчасцей такую траўму робяць дзецям занадта патрабавальныя маці. Усё як па падручніку. Маці. Патрабаванні. Пільнае нядрэмнае грамадства правінцыі. Няўвага да чужых пачуццяў. Ігнараванне чужога “не”. Абсмоктванне “ах я паскуднік” без вырашэння сітуацыі, без спробаў прабачэння, выпраўлення.

Аднак я не вазьмуся выстаўляць жорсткія абвінавачанні падлетку. Я не ведаю, як склаўся ягоны лёс. Нарцысічны тып асобы – яшчэ не дыягназ, гэта можа быць адзінкавым эпізодам, усвядомленым і скарэктаваным сілай волі (псіхатэрапіяй) у будучыні. Нават чалавек з схільнасцю да гвалту і вострага псіхозу можа пражыць жыццё, не рэалізуючы сваю схільнасць. Дыягназ варта ставіць грамадству. Што і рабіў паслядоўна з кнігі ў кнігу Уільям Голдынг, паказваючы карані зла, ягоныя першыя парасткі, ягоныя ташнатворныя карункавыя кветкі і жудасныя плады.

Там уже погасили свет, там закрыто, занято, не работает, мы можем только смотреть сквозь решетку, как малое, обросшее шерстью зло играет вместе со всеми на детской площадке, показывает факью Богу, хвастается своей коллекцией пластмассовых пистолетов, засовывает руки в штаны. За решеткой живет зло сладкое и доброе, оно путается под ногами и пририсовывает усы прохожим. Его нельзя отсюда украсть, меньшее зло удирает от нас на скрипучем велосипеде, показывает факью, щерит испорченные зубы, прячется в малюсеньком колодце, в котором не помещаются наши огромные и все растущие руки. И мы вынуждены пользоваться большим злом, настоящим злом только для взрослых...
Дорота Масловская. "Польско-русская война под бело-красным флагом"