3.5 Господь (снова) упустил возможность совершить чудо

Книга "Сила и слава" появилась на основе наблюдений Грина за событиями в Мексике и вызвала после публикации волну недовольства у представителей католической церкви.
Вполне понимаю этих представителей. Образ мексиканского католического священника далёк от совершенства, силы и славы. Во время чтения не могла отделаться от мысли, что бОльшее свинство вообще трудно себе представить.
Расстреливать людей за религиозные (и любые другие) взгляды категорически неприемлемо - естественно, политику "красных рубашек" нормальный человек поддерживать не может. Но и некоторые мыслишки священника, за которым ведётся охота в книге, вызывают недоумение и протест.

Люди умерли за него, а им бы надо умереть за святого — и горькая обида за них затуманила ему мысли, ибо Бог не послал им святого.

Не понимаю в принципе такую постановку вопроса. Почему люди, бедные крестьяне-мексиканцы, индейцы из окрестных деревень, должны за кого-то умирать? За бога, за святого, за царя и чёрта в ступе. Вспомнилась трагедия Еврипида "Алкеста", где Адмет всех кругом поносит, что за него не хотят отправиться в Аид. Адмет, священник, святой, остальные желающие, помрите за себя сами. В чем сложность? Почему свой крест эти святые люди тянут по чужим головам?

Священник сказал вслух:
— Я сделал все что мог. Это ваше дело — выдать меня. Чего вы ждали? Мое дело — не попасться.

Этот человек понимает, что выдать его - путь Иуды. Он не хочет сам сдастся, кишка тонка. Пусть кто-то обречет себя на адские муки за предательство. Он знает, что краснорубашечники берут заложников, убивают крестьян, которые дают ему приют, невинных, наугад, но он считает сие своим мученичеством и продолжает прятаться. И как только откровенная угроза жизни пропадает, его "благочестивое" прошлое сразу поднимает голову - появляется осанка, гордыня, стать, ручка сама протягивается для поцелуя, кармашек оттопыривается в надежде на барыш.

Господь прощает малодушие и страсти, обуревающие человека, но можно ли простить благочестие, которое всего лишь привычка?

Позвольте, но о каком благочестии речь? Именно такое поведение католических священников, купание в самодовольстве, привело к появлению лейтенанта в красной рубашке. "Чужие идеи мне не страшны", - говорит он. И это правда. Человек, который с детства рос в религиозной среде и снизу видел цену "благочестию" священников, вполне мог сформировать свою железное мнение, как сделать мир лучше. Избавить его от духовенства. Дать мальчишкам надежду на другое будущее, богаче и счастливее.

Интересно, что на третьем плане книги есть еще линия мальчишки, для которого лейтенант (вчерашний мальчишка) очищает землю от священников. И в его голове идея "сделать мир лучше" снова делает оборот на 180 градусов, возвращаясь к католической вере. Что иллюстрирует факт о дуальности борьбы за и против веры. Эта музыка будет вечной, кровь будет литься веками.

Из героев книги мне больше нравится лейтенант, пьющему падре не удалось ни на секунду вызвать у меня принятие его действий. Кроме трусости. Трусость понятна и она имеет место быть, это вообще очень человеческое качество, которое распространено гораздо шире геройства. Однако размышления вокруг своей слабости падре накручивает неприятные. Он проповедует страдание. Это, наверное, линия католической партии, я не разбираюсь в деталях. Важно, что он несет эту пургу в люди - страдайте, страдайте больше, воздастся на небесах, рай он здесь на земле! именно потому что в этом земном раю надо страдать, что бы в небесном раю было совсем хорошо. Возможно, поэтому священник не спас ни одного заложника и пытался наплодить иуд до кучи. Какая-то идея высшая в этом была, но я не догнала.

Падре постоянно упрекает себя в том, что не чувствует любви вообще ко всем. А молится за одну единственную кровиночку. Не знаю уж, что хотел сказать Грэм Грин, но эти чувства очень человеческие, хотя на католическую веру, наверное, бросают тень. По-моему, чувства к дочери - самое живое и правильное, что было и осталось у героя книги. Впрочем не могу не думать, а мог ли бог произвести рокировку, прислушавшись к молитвам "мученика"? Обменять жизни. Что случилось с Корал, осталось трагически туманным.

Самым удивительным для меня в книге стало отношение католического священника к совести.

Не было рядом с ним исповедника, который обратил бы его мысли от формулы к действительности.

Он не мог найти себе покоя без исповеди. Чтобы осознать грех, чтобы перестало болеть, ему нужен был другой человек. Рассказать, отпустить, получить прощение со стороны. Человек не может обойтись собственной совестью, нужна чужая. Я в этом ущербность вижу. И для самих религиозных деятелей и для паствы. Нельзя жить с совестью раздельно, это же не бывшая жена. До комического доходит:

Что-то многовато у тебя детей, коли священника не было здесь уже три года.

Перед глазами встает сценка из "Тот самый Мюнхгаузен":
— Вы же разрешаете разводиться королям.
— Ну, королям, в особых случаях, в виде исключения, когда это нужно, скажем, для продолжения рода.
— Для продолжения рода нужно совсем другое.

Я к христианству не имею никакого отношения, поэтому даже суть фразы не до конца понимаю - а как связаны священник и количество детей? Он свечку должен держать? Отпускать грех за каждый акт соития? Неужели роды принимает??!

Роман мне в целом очень понравился, честный, грустный, больной и закольцованный, правильно раздражающий. А еще там встретилась фраза, напомнившая любимое у Платонова "лицо как сельская местность":

Его широкое загорелое лицо было похоже на карту горного района: коричневые пятна разных оттенков и два голубых озерца — глаза.

У Платонова сильнее образ, но и тут хорошо :)