5

Крайне любопытная книга. И хорошо - вроде бы - сделанная... Воспоминания бывшего члена элитного подразделения СС, созданного для непосредственного обслуживания Гитлера. Нет, это не он пишет. Пишет какой-то французский журналист, который незадолго до смерти Миша взял у него серию интервью. Миш только рассказывает. И, кажется, что это так и есть, в смысле, будто звучит этот размеренный голос, без чувств, без эмоций (надоело). Журналист тоже не дает сам от себя ни чувств, ни эмоций, ни какой-либо оценки материала. Но впечатление производит, да. (еще раз к вопросу о моральном векторе, каковой сейчас отчего-то воспринимают исключительно как таблички со стрелками).
Нет, тут не идет речи о каких-то эпохальных событиях. То есть, события, конечно, эпохальные, но они все где-то там. Автор - то есть, Миш - говорит практически прямым текстом "я - маленький человек", и рассказывает именно с позиции маленького человека - расположение комнат, распорядок дня, поехали туда, полетели сюда - и на чем, приехал тот, позвонил этот - провели-соединили. Все. В принципе, само по себе уже немаловажно. Документ. Голая история.
Но что наиболее интересно во всем этом - это то, чего не изложено. Что отсутствует, хотя и должно быть. Казалось бы. Ну - нет чувств и эмоций, как уже сказано. Но нет... как это выразить-то? Мыслей? Мнений? Собственной личности?
По сути, я думаю, это очень показательный пример, как можно существовать посреди тотального ужаса. Активное неведение. Не знаю, как это еще можно сформулировать... "Нам не говорили". "Мы не знали". "Никто не упоминал". "Мы не подозревали". Это все во всевозможных вариациях проходит через весь текст. Можно ли шесть лет стоять изо дня в день за плечом у Гитлера - и ничего не знать? Доставлять корреспонденцию. Сидеть на коммутаторе. И - не знать... Можно. Но нужно очень хорошо постараться. "Я не читал". "Я не смотрел". "Я не слушал". "Я не интересовался политикой". "Я не разговаривал". Я не думал - можно было бы добавить, но это и так понятно...
И, однако, к концу этого длинного, терпеливо записанного интервью, все равно происходят срывы, даже несмотря на вросшую маску.

"Как-то, ближе к концу февраля, я сменил в полдень на посту своего коллегу Карла Тенацека. Он свое отслужил и собирался несколько дней отдохнуть. Накануне он мне рассказывал, что собирался съездить ненадолго в Австрию, проведать жену, которая ждала ребенка. Пока он не ушел, я спросил, кого он больше хочет, мальчика или девочку. Он ответил, что не имеет ни малейшего понятия. К двум часам Тенацек пришел на второй этаж канцелярии, в комнату, которую занимал по соседству с адъютантским крылом. Там была в это время фрау Германн, горничная. В ее присутствии Тенацек надел свои самые лучшие вещи. Закончив свою работу, горничная ушла. Тенацек сел на кровать и пустил себе пулю в лоб."

Так, может, автор все-таки слишком сильно полагается на слово "мы"? Может, не все так преуспели в неведении... не хватило таланта или упорства...

"В первые дни осени (сентябрь 1942 года) Гитлер ненадолго уехал из "Вервольфа" в Берлин. Незадолго до этого, число точно не вспомню, я присутствовал при сцене, которая может пролить свет на ту сдержанную и очень холодную манеру поведения, которая иногда была свойственна фюреру. В тот раз он был недалеко от своего бункера, стоял под деревом, скрываясь от солнечных лучей, и читал почту. Было жарко. В нескольких метрах от него стоял его ординарец Фриц Даргес. Вытянувшись в струнку, этот старый служака терпеливо ждал, что скажет ему Гитлер. И я, как обычно, был неподалеку. Тут прилетела какая-то муха и начала виться вокруг шефа, мешая ему читать. Недовольный, Гитлер начал размахивать пачкой писем, пытаясь ее отогнать, но напрасно. Муха не улетала. И тогда Фриц не удержался от улыбки. Он не изменил стойки "смирно", подбородок был все так же поднят, но было видно, что он сдерживает смех. Гитлер это заметил. "Если вы не можете держать эту тварь от меня на расстоянии, то мне не нужен такой ординарец!" - сухо отрезал он. Он не сказал прямо, что Даргес уволен, но тот понял. Через несколько часов он собрал свои чемоданы. Кажется, он был отправлен на фронт."

да уж, упорства надо было много... ((